– Ты не спрашивала.
Ауме опустила голову. Что-то щемило в груди. И она услышала голос Пришлой:
– Не терзай себя. Ты поступила верно. Не оскорбила обычаев Крепости, и оказала помощь тому, кто в ней нуждался. И если этот человек доберется до своих, он, может быть, сумеет рассказать, что на Юге живет не только гибель, но и спасение.
Часть вторая
Спасение приходит с юга, или Разрушение разрушения
1. Галар. Коронация
Коронация была назначена сразу после окончания траура. Медлить далее было неразумно. Старый король, чье имя надлежало забыть, скончался осенью. Говорили, что в могилу его свело неудачное посольство Тевтата, закончившееся бесславной авантюрой в Круге и гибелью многих отважных воинов, а также утерей надежды на помощь Дамгаля. Теперь на престол вступил Мантиф, его племянник и ближайший родственник по мужской линии. О нем болтали всякое – будто и недостаточно силен духом, и непоследователен в решениях… Впрочем, он был воином – кто из высокорожденных в Галаре не был воином? Так или иначе, перебирая недостатки нового короля, сразу вспоминали о добродетелях предыдущего. Из уважения к доблести покойного воюющие королевства Севера объявили перемирие. Это был лучший повод для передышки, необходимой всем. И за время этой передышки предстояло управиться с коронацией и сопутствующими церемониями.
Наконец, настал день, когда Мантиф и его супруга Свавега должны были появиться перед собравшейся знатью в королевских одеяниях, и король получал из рук первосвященника величайшую святыню Галара – меч Закона. Единственная уцелевшая реликвия из принесенных в Северное королевство девятью благородными родами, пришедшими через Сердцевину из-за Вечного Моря и основавшими здесь свое государство. Так утверждали предания и летописи. Меч хранился в личных королевских покоях и обнажался только в редчайших случаях. После смерти правителя его, по традиции, переносили в Храм Неба, и он находился там, пока не передавался новому королю.
Разумеется, ради такого торжества во дворце собрались все потоки девяти родов – или мнящие себя таковыми, проживающие в Галаре. Прибыл посол Лерада со свитой. Но посла Хеварда, короля Керты, не было, и об этом судачили. Хотя, возможно, он просто не успел.
С приходом к власти нового правителя при дворе, как всегда, произошла перестановка сил. Удачным выбором сочли назначение главнокомандующим Лардана – опытного военачальника, хорошо зарекомендовавшего себя в войнах с Кертой.
Теперь Лардан стоял на положенном ему по рангу возвышении, наблюдая за толпящимися внизу гостями и главными действующими лицами. Мантиф – невысокого роста, что для благороднорожденного считалось недостатком, жилистый, коротконогий. Спокойно не сидит, все осматривается. Королева Свавега рядом – статная, пышнотелая, белокурая, голубоглазая, кажется неподвижной, как изваяние. Оба в мантиях из меха снежного барса – геральдического зверя Галара, и блестящих коронах.
Так – с большей или меньшей разницей – были одеты все собравшиеся. Меха, пряденая шерсть, самоцветные камни – основное богатство северных королевств. Самоцветы здесь находили нередко, и они ценились меньше, чем металлы. Золота и серебра в Галаре не было вовсе, железо встречалось в недостаточном количестве и шло исключительно на нужды войны, поэтому даже самые дорогие камни зачастую оправляли в бронзу. Что же касается тонких тканей, ввозимых из Сердцевины, то с началом войны между тремя королевствами торговля ими полностью прекратилась. Купцы предпочитали не рисковать там, где нечем было платить, зато всегда норовили ограбить, поэтому и галарские товары не находили сбыта. Хотя торговля никогда не была здесь особенно развита.
Обо всем этом Лардан знал от Теулурда – королевского летописца. С ним он часто беседовал в последнее время, считая, что высокий пост обязывал расширять познания. Теулурд и сейчас мыкался за его спиной, неустанно нашептывая ехидные замечания, покуда тянулось время в ожидании выхода первосвященника. Сам Теулурд принадлежал к высокорожденным, но был хром, что лишило его возможности сделать военную карьеру, а неуемное любопытство отвратило от духовной.
– Вначале было единое великое Северное королевство, и жизнь была подобна сладким снам. Потом оно раскололось на Галар и Лерад, которые стали меряться между собой. И жить стало похуже. А вот теперь и Керта…
Лардан не слушал его. Теулурд это видел, но не мог остановить ни хода мыслей, ни работы неуемного своего языка.
– … а вот теперь и Керта, область, почти граничащая с Восточным побережьем, притязает на то, чтобы быть не только суверенным, но и верховным королевством. И жить стало совсем невозможно. Впрочем, вряд ли кто из присутствующих это заметил…
И вот настал торжественный момент. Толпа раздвинулась, пропуская первосвященника, за которым двое жрецов высшего ранга несли усыпанный драгоценностями футляр с мечом Закона. Мантиф спустился вниз по ступеням трона. Первосвященник Вакер, еще крепкий старец, извлек меч из футляра. Только он мог держать меч, покуда тот находился в ножнах, и лишь король мог его из ножен вынимать.
Повторяя слова королевской клятвы, Мантиф извлек меч Закона из ножен, и сообразно ритуалу, держа обеими руками, показал всем собравшимся. На мгновение в зале, где только что галдели, пересмеивались и даже отпускали на предмет предстоящей церемонии не вполне пристойные шутки, наступила полая тишина. Этот клинок, сверкающий, несмотря на то, что был принесен из глубины столетий, был опорой королевской власти и основой притязаний Галара на верховное положение на всем Севере. Затем Мантиф поцеловал лезвие – сверкнули огромный пироп, вделанный в рукоять, и золотая спираль со вставками из хрусталя – и спрятал меч в ножны.
– Были у нас меч и король, храм и первосвященники, – снова забормотал Теулурд. – Теперь три короля, три королевства, три храма и, смешно сказать, три первосвященника. Хорошо, что меч всего один. Не представляю, что бы началось, если б мечи Закона стали умножаться, подобно королевствам…
О, если бы тогда хоть кто-нибудь обратил внимание на его слова!
Но брюзжание летописца не привлекло никого.
Церемония коронации кончалась, и в соседнем зале все уже было приготовлено для пира, на который должна была уйти значительная часть припасов, накопленных в королевских кладовых за время перемирия. Ну и что? Тепло, сытно, и свежая солома на каменном полу, и поленья трещат в очагах, и голова, тяжела от хмеля… и кому охота думать об изысках Сердцевины? Кто о них знает? Камни горят на бронзовых браслетах, и женщины смеются громче обыкновенного, закрывая румяные лица вышитыми платками.
И вот тут-то, в разгар веселья, появляется человек в заледеневшем плаще и темной, покрытой вмятинами кирасе. Посланец несчастья всегда приходит неожиданно. Правда, мудрец сократил бы последнее слово.
Посланец несчастья всегда приходит.
Но это был не просто посланец, а офицер. Опальный офицер по имени Гриан.
После возвращения из Круга вместе с десятком уцелевших солдат из охраны посольства, его не хотели видеть при дворе. И пусть официально гибель Тевтата, Анарбода и всех остальных нельзя было поставить ему в вину, как водится, его и обвинили. Больше никого не было. Его упорные рассказы о Круге и Проклятых почитали за горячечный бред и всеми высмеивались.
Однако Лардан к ним прислушивался. Но не очень-то верил. А проверить то, что Гриан говорил о демонах, не было случая – демоны давно не появлялись. Да и где в Галаре сыщется женщина, способная сразиться с демоном с оружием в руках?
Самого же Гриана, чтоб не попадался на глаза, поставили во главе небольшого гарнизона одной из пограничных крепостей.
– В чем дело? – спросил Мантиф. – Что означает твое появление? Тебе не приказывали…
«Он еще не ощутил себя королем», – подумал Лардан. – «Это я должен был спросить, ведь Гриан – мой подчиненный».
– Мой повелитель, – голос Гриана звучал хрипло. – Мы были в дозоре, когда прискакал вестник с восточной границы. Люди Хеварда прошлой ночью проникли в Галар, сожгли деревню и взяли пленных. Пока что воины Керты не продвинулись дальше, очевидно ждут распоряжений. Я поспешил предупредить…
