наподобие того, что вручил мне роковое послание. Несмотря на то, что конь у него был такой же. Или почти. Словно из одной конюшни с моим Мраком. Доспехи его подозрительно напоминали те, что вчера в бою носил Секвестр Тальони. И все же это был не кондотьер – другой рост, другая манера сидеть в седле.
– Как бы этот тип не подстроил нам какой-нибудь подвох, – сказал фон Штепсель, объявившийся на стене в окружении старших орденских братьев. Доктора видно не было.
– Все возможно. Поэтому позвольте, командор, мне выехать за ворота и встретить его, – предложила я.
– Уместно ли это? Женщину – на переговоры?
– Именно сейчас – уместно. У вас каждый брат на счету, даже мирской.
Упомянутые братья промолчали, даже дон Херес, обычно встававший на защиту дам. Молчал и Лонгдринк – правда, получив паек, он, скорее всего, спал на ходу.
Мне вывели Мрака. Я поднялась в седло и выехала за негостеприимные стены Балдино. Если б я хотела сбежать, момент был бы подходящий. Возможно, поэтому рыцари-гидранты отправили меня прочь. Но я и не собиралась этого делать. И не потому предложила себя в переговорщики. Равно как не потому, что меня особенно беспокоила безопасность орденских братьев. Просто я хотела проверить свои предположения.
Посланец гордо восседал в седле, несмотря на то, что на него были нацелены стрелы орденских лучников. И его можно понять – немильскому доспеху стрелы вреда не причинят, а по коням в рыцарском сообществе стрелять не принято. К тому же статус парламентера…
– Я, посланец великого Неназываемого мага, – загудел голос из-под забрала, – имею послание к коменданту крепости, а также к его советнику. И требую, чтоб меня пропустили в Балдино!
– Открой личико, Зайдниц, – посоветовала я. – Думал, опустил наличник, и тебя не узнают? Да и Неназываемого твоего мы знаем отлично, сколько бы Анофелес за призраками не прятался!
– Подумаешь, призраки… – Фон Зайдниц поднял забрало и ухмыльнулся. – Сумел бы кто другой такую армию собрать! Не пьет, не жрет… грабить-то по привычке грабит, но пользоваться награбленным не может. Стало быть, вся добыча кому пойдет? Магу, и нам, живым помощникам.
– Вот почему ты к ним переметнулся…
– А тебе и завидно. Небось, локти кусаешь, что тебя не позвали.
– Ну уж нет. Я с дохлыми мужиками не общаюсь, предпочитаю живых. Так что гони сюда свое письмо и проваливай к своим призракам.
– И не подумаю! Мне четко было сказано – письмо командору или этому… как его… Калигари. Так что прочь с дороги и пусти меня в крепость.
– Ты совсем тупой или частями? Едва ты ступишь в крепость, тебе в лучшем случае башку снесут, а о худшем не будем говорить. В орденах не жалуют перебежчиков, пусть даже мирских братьев, а не посвященных.
– А кто им скажет, что я перебежчик? Так рыцари и поверят дурной бабе или ученому сморчку.
– Ну почему же, там еще дон Херес есть. Невольник чести.
Самоуверенность фон Зайдница стала таять.
– Меня нельзя трогать! Переговорщик свят! Рыцарский кодекс…
– За что я люблю всяческие своды законов и кодексы – так это за примечания. И в разделе примечаний к рыцарскому кодексу сказано: «По отношению к простолюдину, предателю, либо иноверцу никакие клятвы, обязательства и законы не соблюдаются».
Фон Зайдниц побледнел. Разумеется, он знал этот параграф, но никогда не предполагал, что может попасть под его действие. Он достал из-под латного нагрудника смятый пергамент и передал мне.
– Забирай. И передай там своим гидрантам, пусть делают то, что велит Неназываемый маг. Потому как у вас скоро голод начнется, а его армия может стоять до бесконечности!
– Ага. Его армии пропитания не нужно, а вот таким как ты… Как только припасы Мордальона подчистите, ваш Афедрон других слуг найдет…
– Анофелес! – взвизгнул он.
– А мне так все равно, – я повернула коня прочь.
Но пусть мне удалось уесть фон Зайдница (не будет имя доктора коверкать), в его словах была правда. Даже если Армия Теней станет штурмовать Балдино, у нее перед гарнизоном крепости огромное преимущество. Остается уповать на то, что управляет призраками живой человек, у которого нет вечности в запасе. И ему что-то нужно от командора и доктора. Что-то, имеющееся лишь в Балдино.
– Читайте! – командор брезгливо швырнул пергамент доктору. – Он ведь вам пишет, мудрый наставник ваш.
Злость фон Штепселя была вдвойне объяснима. Мало того, что маг-предатель выдвигал какие-то требования, так он еще отписал не командору, а шпаку-докторишке, пусть и носившему звание военного советника. Рыцарская душа была уязвлена.
На мэтра было жалко смотреть. И не потому только, что на него пал гнев фон Штепселя. Он пришел на совет бледный, с воспаленными веками и дрожащими руками. Бессонная ночь явно не прибавила ему здоровья.
Он взял пергамент и взломал печать. Вперился в строки, написанные уже знакомым мне почерком. Когда он поднял глаза, в них стоял неприкрытый ужас.
– Он обещает снять осаду в обмен на гримуар Логистиллы.
– Это ловушка! – мгновенно отозвался фон Штепсель. – Войны не ведутся из-за никчемных книжонок.
