– Мы просто удираем, или у тебя есть план? – спросила я у восточного единоборца.
– Разумеется, есть…
Оглянувшись, я заметила, что дома кругом мне уже приходилось видеть. Не далее, как вчера. Мы находились рядом с площадью Здорового Образа.
– Ты же ведешь нас к «Ночному улету»!
– Разумеется. Надеюсь, мой конь еще стоит в конюшне.
– Спятил совсем? Деньги есть, нового купишь!
– Мой Гидроцефал мне дорог, – холодно произнес Рыбин Гранат. – Он такой один, и я не собираюсь с ним расставаться.
– Так-то оно так. Но я у себя тоже одна, и расставаться с собой не собираюсь…
Как бы в ответ на мою реплику со стороны площади снова послышались топот и трели нашейных свистков, которые носили местные патрульные. Чертовски хорошо здесь была устроена система оповещения!
Дверь ближайшего дома распахнулась, оттуда выглянула женщина и поманила нас.
– Скорее сюда! Я вас спрячу!
Хэм ринулся туда, куда приглашали, мы поневоле – за ним. За дверью я едва не расчихалась – так крепко пахло ладаном, сандалом, розовым маслом и какими-то травами. Словно посреди борделя расположилась аптека.
– Сейчас я ее убью, – услышала я хриплый шепот Рыбина Граната.
В темноте, под неверным светом уличных фонарей, мы не сразу разглядели, кем оказалась наша неожиданная спасительница – до того, как очутились прямо перед ней.
Это была доктор Ньюэра.
Я отвела его руку с мечом, и сбросила с плеча арбалет.
– Убить мы всегда успеем…
В дверь затарабанили.
– Наверх! – прошептала доктор Ньюэра и указала на лестницу, ведущую на второй этаж. Рыбин Гранат и Хэм взбежали туда и скрылись за обшитыми бахромой, как платье домохозяйки, занавесями. Я прикрывала отход и остановилась, спрятавшись за статуей редкостно уродливого существа неизвестного пола.
Доктор Ньюэра противным голосом заявила, обращаясь к невидимым собеседникам.
– Закрыто! После первой ночной стражи не принимаем!
– Откройте! Городская стража! – донеслось из-за двери.
Пока доктор открывала, я подняла арбалет, целясь ей в затылок.
До меня донеслись слова: «опасные преступники… международные террористы, награда за головы»…
– Да, мне кажется, я видела их, – отвечала доктор Ньюэра. – Они побежали к зданию оперы. Там сейчас идет представление, и, думаю, они хотят смешаться с публикой.
Патрульный маршал снова что-то спросил.
– Ну что вы… долг каждого честного дауна…
Дверь захлопнулась. Я опустила оружие.
– У братьев Энгельс будет сегодня веселее, чем всегда – процедила доктор. – Держу пари, когда стража ворвется в театр, публика решит, что это часть представления.
– Ничего не понимаю. – Рыбин Гранат вынырнул из-за занавески. – Вы донесли на меня без всякой причины. А теперь, когда это смертельно опасно, помогаете мне и моим друзьям.
Стар Ньюэра вздохнула, колыхнув необъятной грудью.
– Пожили бы здесь – поняли. Я ничего не имела против вас там, в «Ночном улете». Но в свете фиолетовой пропаганды ваше поведение считается оскорбительным. А кругом было множество свидетелей. И если бы я оставила ваш поступок без последствий, это было бы для меня… весьма чревато. А у меня здесь дом, у меня здесь работа… В конце концов, у меня здесь репутация!
– Что же теперь делать?
– Оставайтесь пока. Сегодня вам все равно из города не выбраться. А к завтрашнему дню они пошумят и уймутся.
– Нет, мадам, – возразил Рыбин Гранат. – Не смеем больше обременять вас своим присутствием.
– А я спать хочу! Я есть хочу! – заныл Хэм. – Сутки ведь во рту ни крошки не было.
– Не ври, в тюрьме кормили.
– Разве ж это еда? Это… как ее… баланда!
– Много ты в баланде понимаешь… – Далее, подтверждая мои былые предположения, Рыбин Гранат перешел на язык Союза Торговых Городов, не желая, чтоб доктор его понимала: – Я поканал шмонать шалман, как спикал, а ты парься на бану, паси шалашовку…
Что? Ну, это примерно значит: «Я пошел осмотреть гостиницу, как говорил, а ты оставайся здесь, следи за хозяйкой». Дальше я буду сразу давать перевод.
