– Извините, мадам… Они говорят, при апелляции снова нужно… а я человек маленький…
– Ладно, – мягчилась я. – Оставь, я после занесу.
Посыльный шмыгнул за дверь, а я с тоской подперла голову рукой.
Итак, полгода я торчу в Шпацирене, трачу деньги на аренду помещения, и время – на бесконечную тяжбу с криптоуниверситетом, обвиняющем меня в посягательстве на его права и привилегии.
Я вовсе не собиралась этого делать. Более того, я специально искала город, в котором не было бы университета, и отчасти поэтому мой выбор пал на Шпацирен. Но оказалось, что университет в Шпацирене имеет приставку «крипто», и ни в одном официальном реестре учебных заведений Ойойкумены не значится. Изучались там исключительно криптодисциплины. Самым старым и почтенным был факультет криптоистории, затем к нему прибавились факультеты криптокосмографии, криптофилософии, а в прошлом году с большой помпой открылся факультет криптомедицины. Главной задачей криптоученых было доказательство того, что в действительности все обстоит не так, как на самом деле. И главным требованием к преподавателям было не иметь специального образования в избранной сфере деятельности. Ректором крипотоисторического факультета был бывший мясник, криптокосмография была открыта аптекарем, криптофилософию нес в массы бывший ландскнехт, а криптомедицину – судебный писарь.
Поскольку я, как все они, в университетах не обучалась, но намеревалась чему-то учить, то мое появление в Шпацирене было сочтено проявлением злостной конкуренции, и не успела я поместить на дверях арендованного дома вывеску «Школа выживания для принцесс», как на меня тут же подали в суд.
Городские власти в этой тяжбе приняли мою сторону. На состояние современной науки им было в высшей степени наплевать, но местные купцы и цеховые старшины, видя, что их детишки, сбитые с пути истинного примером своих профессоров, пренебрегают солидными и выгодными профессиями, не слишком обожали обитель тайного знания. Вдобавок, криптоуниверситет постоянно клянчил у магистрата деньги, а я – нет.
Но профессура криптоуниверситета не унималась.
Все это можно было бы легко перенести, если б от школы был какой-то толк. Не стоит говорить о тех, кто не в ладах с правописанием, путает выживание с вышиванием, и уходит отсюда с воплями: «Обман!» Но принцессы, а также дюшессы, виконтессы и прочие благородные девицы, которых в этих краях было – пруд пруди, не желали ничего знать о выживании, хотя постоянно во что-то вляпывались. Уж, казалось бы, чего проще – научись и выбирайся из всех неприятностей сама. Нет, все хотят идти по пути наименьшего сопротивления. Намедни одна приходила и спрашивала, что сделать, чтоб за ней приехал принц на белом коне. Почему-то этот конь меня особенно взбесил, и я ответила, что на белом коне приедет только смерть, когда наступит полный Армагеддец. А в природе белые кони – это поседевшие с возрастом светло-серые. Она расплакалась и заявила, что такого про коней ей никто не говорил. А если б я ей сказала то, что знаю о принцах…
Ладно, не будем отвлекаться. Я придвинула пергамент и макнула перо в чернила.
Это была чистая правда. Я, конечно, как все приличные люди, попадала в темницы, но всякий раз без суда и следствия.
Вопросов в анкете было много, и я решила последовать мудрому правилу «Отложи на завтра то, что неохота делать сегодня», а пока что пойти поужинать. Первое время в Шпацирене я нанимала кухарку, но когда стало ясно, что кормить контингент учащихся не придется, я ее уволила.
Заперев дверь на ключ, я чинной походкой двинулась по улице. Смеркаться только начинало, и фонарей пока не зажигали.
На воротах больницы милосердной Лады Самаритянки красовался свежий плакат, изготовленный в университетской типографии.
«Факультет криптомедицины предупреждает: жизнь опасна для вашего здоровья!»
Это был тот редкий случай, когда мне не хотелось спорить с преподавателями криптодисциплин. Хотя направлялась я туда, где встретить их не было вероятности. Харчевню «Элементал» облюбовали городские чиновники, и профессора туда не совались по причине упомянутых финансовых разногласий.
Содержательница харчевни мадам Лавэ была вдовой местного алхимика, и процветающее состояние заведения заставляло горожан поговаривать, будто Лавэ, в отличие от большинства своих собратьев, таки преуспел по части превращения конского навоза в золото.
Я же думаю, что мадам Лавэ достигла успеха благодаря умению разнообразить традиционные шпациренские блюда типа свиных колбасок и яблочного штруделя. Да и в баре можно было найти кое-что поинтересней сидра, хватило бы денег.
Лично я сегодня заказала баранину под острым соусом и бутылку бренди. Посетителей пока было немного, и хвала всем богам, певцы и музыканты еще не приступали к работе. Совсем обойтись без этой публики было нельзя, в Шпацирене категорически считали, что процесс поглощения пищи должен происходить под музыку, иначе она плохо усваивается.
Напротив меня за столик умостился городской советник Кардиган, с которым мы поддерживали приятельские отношения.
– Привет, Этель, – сказал он.
Такое имя я здесь выбрала. Надоели варианты с «Тессой», «Конни», «Рин» и «Присси». Потому, вспомнив, что на одном варварском языке «Этелинда» означает «наследница», я усекла это слово до «Этель». Можно было назваться и Линдой, но на том же языке это значит «змея». Ничего не имею против, но зачем сразу сознаваться?
