миннезингера собралась побить… Ежели агрессия накопилась, не лучше ли с пользою употребить ее против хищников и разбойников? Опять же, полгода спокойной жизни и плотных ужинов в «Элеметале» и не то, что в доспехи не смогу влезть (потому что доспехов у меня все равно нет), но в собственную одежду. Сбережения в банке, за аренду дома уплачено до конца года…
– Вы отправляетесь или нет? – гонец продолжал говорить столь же тихо, но тон его стал требовательным.
– Все равно мне нужно будет приобрести средство передвижения.
– Конь для вас стоит возле харчевни.
Я присвистнула. Что за предусмотрительность!
– Деньги высвистишь, – машинально заметил Кардиган.
– Кстати, о деньгах… – я вынула кошелек и пересчитала наличность. Немного, но все же есть. Здесь не Ля Мой, всегда нужно иметь при себе какое-то количество наличных денег. И еще я неукоснительно следовала правилу «Все мое оружие ношу с собой». Даже в тихом-мирном Шпацирене криптостуденты иногда учиняли на улицах такое, что городская стража запиралась в казармах и ждала, пока все само уляжется. Убрав кошелек, я протянула Кардигану ключ от дома.
– Пусть будет у тебя. Если я не вернусь ко дню нового платежа, отдашь хозяевам.
Городской советник принял ключ и деловито осведомился:
– Завещание у тебя составлено?
– В главной конторе МГБ хранится мое завещание…
Я не стала уточнять, что всех сотрудников МГБ при приеме на работу заставляют писать завещание по единой форме, и сейчас оно, должно быть, потеряло силу.
– Что ж, – вздохнул Кардиган. – Решила ехать, так поезжай. И да хранят тебя святые Ексель и Моксель, покровители дурацких поступков!
– Идемте, – сказал гонец. – И не выбрасывайте послание – оно послужит пропуском.
Бросив на стол монету для мадам Лавэ, я последовала за ним.
Снаружи уже стемнело, но конь, привязанный у входа в харчевню, был темнее весенней ночи. Он храпел, мотал головой и бил копытом.
– Вот конь для вас, госпожа.
Интересно, а где же конь самого гонца? В конюшне, что ли? Или он прискакал на этом, а теперь собирается возвращаться своим ходом?
Я взялась за поводья, и вороной, как по волшебству, успокоился.
– Да, а как добраться до этого замка Атасного? – осведомилась я, не у коня, разумеется.
Молчание было мне ответом.
Гонец исчез.
Говоря «исчез», я подразумеваю именно это. Вход в «Элементал» находился в поле моего зрения, туда гонец не возвращался. Дома на улице Нижне-Липовой, где располагалась гостиница, плотно примыкали друг к другу, и по вечернему времени двери в них были заперты. Единственное, что мог сделать гонец, это раствориться в воздухе.
– Ни хрена себе! – пробормотала я.
И конь согласно замотал головой.
Вороного я назвала «Мрак», и он охотно откликался. По всем канонам, конь должен был оказаться ненастоящим, и доставив меня на место, обратиться скамьей, покрытой старой лошадиной шкурой, или кочергой с привязанной мочалкой. Но меня это не волновало. Если конь везет, как настоящий, ест, как настоящий, и гадит, как настоящий, значит, он и есть настоящий. Однако ж заклятье на него наверняка было наложено. Мрак совершенно точно знал куда ехать – что в принципе можно было списать на память и привычку. Но он бывал весьма недоволен, когда я пыталась передвигаться медленнее, чем рысью. А стоило задержаться на ночлеге, как он принимался хватать меня зубами за рукав, всячески выказывая, что пора поспешить. То есть, что-то с этим конем было не в порядке. Что ж, я за него не платила.
Благодаря стараниям Мрака, я продвигалась к месту моего назначения, ни разу не свернув в города, что располагались в этом краю: Марширен, Варум-Варум, Кюхекиндер. Лишь изредка удавалось перекусить в придорожных харчевнях, а когда дорога увела в лес и превратилась в тропинку, не стало и этого удовольствия. Местные жители боялись лесов и рассказывали про них разные ужасы. Не видали они заволчанских чащ, вот что. Однажды мне преградили путь, шумя и размахивая дубинками, какие-то сильно нервные и сильно грязные личности: то ли разбойники, то ли углежоги. Свести с ними знакомство хотя бы путем применения холодного оружия не пришлось: Мрак с таким рвением стал бить их копытами, а также кусать, что они разбежались. В целом же поездка прошла спокойно.
Черное озеро, о котором упоминал Кардиган, располагалось в предгорье, и, по моему разумению, называлось так не в силу каких-то мрачных причин, но из-за того, что тени деревьев, окружавших озеро, окрашивали воду в черный цвет. И, проезжая по берегу озера, я увидела в черной воде отражение белых башен.
Они были перевернуты, что сразу напомнило о печати на загадочном письме. Хотя в данном случае аналогия была неуместна.
Динас-Атас стоял на вершине горы, и отражаться иначе как перевернутыми башни не имели возможности.
Если верить Кардигану – а сомневаться в его словах не было никаких оснований, замок Атасный утратил держателя в прошлом столетии. Но, поднимаясь вверх по крутой тропе меж острых камней, я отметила, что нового он обрел не месяц, и даже не полгода назад. Стены, несомненно, были подновлены и, вероятно, укреплены заново, на решетке и цепях подвесного моста не было ни следа ржавчины – должно быть, заменили.
