малогабаритной.
Через два часа нагруженный добычей Алекс добрался до пологого участка берега, который он наметил во время планирования операции. Направил торпеду-буксир в сторону открытого моря, включил двигатель, отпустил. Дорогая штука, но не в его, Алекса, ситуации искать покупателя.
Гидрокостюм и дыхательное оборудование он притопил на месте. Трясясь на холодном ветру, достал из герметичной упаковки особо гигроскопичное полотенце, тщательно вытерся и надел извлеченную из такой же герметичной упаковки одежду. Вместе с одеждой хранился рюкзак, куда была отправлена драгоценная добыча. Сверившись с картой, Алекс бодрой рысью двинулся в сторону ближайшей дороги, куда он мог вызвать роботакси на пеленг мобильника.
Ночной марш-бросок – не самая лучшая обстановка для принятия стратегических решений. Но как минимум Алексу уже сейчас стоило начать думать. Чтобы не расходовать зря свою изобретательность, сочиняя новые ругательства и проклятия. Это, конечно, замечательно, что подводная экспедиция успешно завершилась, а в рюкзаке покоится драгоценный груз, способный осчастливить целую толпу бескорыстных и обогатить примерно столько же корыстных ученых-биологов. Хеппи-энд? Хрена с два! Подозрительные электронные приборы и субстанция, больше всего похожая на компонент биологического оружия, – далеко не самый лучший груз для воздушного путешествия через Атлантику. А ведь ему еще в Прагу слетать надо, чтобы забрать документы и Ключ. Но кто его пустит на воздушный лайнер с таким багажом? Надо срочно найти выход.
То ли бег настолько хорошо стимулировал мыслительный процесс, то ли задачка попалась легкая, но Алекс нашел решение очень быстро. Саманте просто-напросто придется раскошелиться. Почему успешная бизнес-леди не может слетать в Европу на зафрактованном ею лайнере? Может, еще как. Пусть даже с собой нового сотрудника возьмет, нанотехнолога. А то отпущенная им неделя вот-вот закончится, мало ли, вдруг найдет себе другую работу, если не взять его с собой.
Оставалась досадная мелочь – полет Алекса в Прагу. Если позвонить Саманте сейчас и потребовать, чтобы она срочно арендовала лайнер… Если в Денвере или где-то рядом будут свободные лайнеры… При хорошем раскладе бизнес-леди со спутником или без могла прилететь примерно через сутки. При таком графике все нормально. Стоп.
Алекс представил, как дожидается Саманту. Передает ей с таким трудом добытый груз, и они разлетаются по своим делам. Алекс – в Прагу, Саманта – в Денвер. А потом… А зачем потом Саманте человек, которому надо платить 20 % от прибыли? Он сделал нечто важное. Ну, даже о-о-очень важное. А дальше? Толку от него никакого, только расходы. Вот ведь проклятие, даже договора никакого не подписано, есть только его черновик в недрах компьютера Саманты. Получается, когда он, Алекс, вернется в Денвер, там его может ждать что угодно. От инструкций охране: «Гоните этого ненормального!», до издевательского вопроса: «А ты кто такой?» Ну, и самый лучший (все познается в сравнении) вариант, когда Саманта с умным видом и виноватым выражением лица произносит что-то вроде: «…непредвиденные расходы… дополнительные инвесторы… твоя доля снижена с двадцати до пяти процентов…»
Алекс понял, что не может так вот просто отдать Саманте свой драгоценный груз и полностью выпустить ситуацию из-под контроля. Не то чтобы он ее так уж сильно контролировал… Но иногда человеку достаточно иллюзии контроля.
Возможно даже, Саманта намного честнее, чем он о ней думает. У мошенников есть очень характерная черта, при знакомстве они ужасно любят разглагольствовать о собственной честности. Саманта же повела себя с точностью до наоборот: прочитала маленькую лекцию на тему «Уж такая я сволочь». Это признак относительной честности? Или признак куда более ловкого вранья?
Неважно, все неважно. Честная, коварная, алчная, принципиальная… какая бы она ни была, Алекс должен лететь в Штаты только вместе с Самантой. Но как это сделать? О Боже, все так просто! Как бывший банковский служащий мог размышлять над такой микроскопической проблемкой дольше одной десятой секунды? Для чего существуют банковские сейфы? Чтобы хранить в них особо ценные предметы, пока их хозяин занимается своими делами в обстановке, не располагающей к хранению ценностей. Упрятать программаторы с образцами в каком-нибудь солидном мальтийском банке (Боже упаси, только бы не зайти по привычке в Корейско-Средиземноморский!). Связаться с Самантой, договориться о встрече через три дня, слетать в Прагу и вернуться. А потом – здравствуй, Саманта, прощай, Мальта, здравствуй, Денвер. А что, если вместо Мальты будет Сицилия? Вот в Катанье есть очень серьезный аэропорт, а до Катаньи можно доплыть на корабле. В голове начали прокручиваться варианты, ожили недавние воспоминания о местном транспорте. И, опьяненный мыслью, что наконец-то все завертелось в нужном направлении, Алекс вытащил мобильник, чтобы вызвать роботакси до Ла-Валлетты.
Глава 14
Алекс никак не мог заставить себя раскрыть глаза. Странные симптомы вызывала у него работа «Коктейля+» по изменению внешности: усталость, сонливость, апатию. Может, потому, что вся работа идет совсем рядом с мозгом, для активной мозговой деятельности ему не хватает крови или какого-то другого питания? А может, нанотехнолог, новый любимец Саманты, что-то намудрил? Нельзя сказать, что Алекс невзлюбил его с первого взгляда. Но когда в аэропорту Катаньи Саманта представила стоящего рядом японца: «Это Гарри Кейн», – Алекс отреагировал довольно нестандартной мыслью: «Японец с англосаксонским именем? Это не к добру». Создавалось впечатление, что прилетевший вместе с Гарри Кейном и Самантой ее муж тоже был настроен по отношению к японцу с некоторой неприязнью. Во всяком случае, бросаемые им взгляды Алекс интерпретировал именно таким образом. Уже в лайнере во время полета Саманта уделила имени Гарри Кейн особое внимание, спросив Алекса, что он о нем думает. Алекс пожал плечами, так как собрался дипломатично промолчать.
– Гарри Кейн ведь похоже на слово «Ураган» (hurricane)? – спросила Саманта.
– Ну и?.. – Алекс по-прежнему не понимал, о чем идет речь.
– Ты помнишь, я рекомендовала тебе ознакомиться с творчеством художника по имени Ураган? Ты познакомился?
– Да.
– Так вот, наш нанотехнолог еще и художник. Это он, Ураган.
Алекс не знал, что ответить. Он даже вспомнил небольшую голограмму, висевшую на странице художника. Действительно, она здорово напоминала спутника Саманты. Но если быть точным, то еще несколько десятков миллионов японцев эта голограмма напоминала ничуть не в меньшей степени. Пару секунд спустя Алекс сформулировал первое возражение:
– Но ведь имя Гарри (Harry) пишется не так, как начало слова!
– Ну и что? Сходство достаточно сильное, чтобы не уделять внимание правописанию. Главное, что парню нравится, он взял это имя и теперь будет жить и работать под ним.
Алекс помолчал, вызывая в памяти хоть что-то из творчества японского аниме-сюрреалиста, и наконец набрался мужества сказать свое «фе». Благо японец сидел в другом конце лайнера.
– Саманта, ты хочешь доверить мою внешность этому клоуну?
– Дорогой мой, – Саманта улыбалась, и ее улыбка могла по яркости соперничать с солнечным светом. Только в отличие от солнечного света она не грела, а вполне могла заморозить до костей. – Если бы речь шла только о такой мелочи, как твоя внешность, я взяла бы на работу выпускника колледжа, возможно, даже студента-недоучку, его услуги обошлись бы куда дешевле. Но речь идет о проекте мирового масштаба, который надо разработать в кратчайшие сроки незаметно для окружающих, а потом выбросить на рынок, да так, чтобы он работал абсолютно безупречно. Именно поэтому я обеими руками, – бросив быстрый взгляд на мужа, Саманта добавила, – увы, другими конечностями нельзя, вцепилась в этого специалиста высшего класса, полного новаторских идей. По счастливому совпадению, он если и не гениальный художник, то крепкий профессионал в трехмерной компьютерной графике. Ты не находишь, что для человека, переводящего человеческую внешность на язык нанороботов, это очень удачное сочетание?
– Нахожу, – согласился Алекс. – Просто это все выглядит несерьезно. Ребячество с именем меня почему-то пугает.
– Напряги память, – сказала Саманта. – Гениальность – это всегда признак некоторой ненормальности. И у очень многих гениев были увлечения. Вспомни Эйнштейна, игравшего на скрипке.
– Так наш Ураган, оказывается, Эйнштейн в своей области? – Алекс постарался говорить без иронии, чтобы не злить Саманту. – Ты меня немного успокоила. Хотя я очень высоко оцениваю Винченце Сальвати,
