– Ни в коем разе. На этой малышке просто клеймо стоит «дубля дня». – Портье понизил голос. – Парикмахер моей жены говорит, что там все схвачено.
– А как же «Кристема»?
– Конечно, «Кристема» безупречна, – сказал Крис, прикарманивая купюру. – Но когда имеется надежная информация из абсолютно достоверных источников…
Подойдя к двери, Мэллори дал Фелине знак внести Макмерзока внутрь.
– Ну и ну! – воскликнул Крис, когда девушка-кошка вошла в вестибюль со своей ношей. – Ваша напарница уже поймала его!
– Это не Гиллеспи, – возразил Мэллори и повернулся к лепрехуну. – Но он собирается отвести меня в комнату Гиллеспи, не правда ли?
– Это в условия сделки не входило! – вскинулся Макмерзок.
– В условия сделки входило, что ты покажешь мне, где Гиллеспи живет, – отрезал Мэллори.
– Я и показал! Он живет прямо здесь!
– Я его не вижу.
– В этом здании. Таков уговор!
– Вот этот джентльмен, – Мэллори указал на Криса, – обыскивает здание почти год и Гиллеспи пока не нашел.
– Так это ж не моя вина!
– Да, но зато твое несчастье, – невозмутимо процедил детектив. – Это означает, что тебе придется сперва отвести меня в его комнату, а уж после я тебя отпущу.
– Бейте меня, морите голодом, пытайте, выкалывайте мне глаза, вгоняйте бамбуковые щепки под ногти, все равно ничего не добьетесь! – с вызовом бросил Макмерзок. – Друга я никогда не предам!
– Фелина, как тебе понравится бить его, морить голодом, пытать, выкалывать глаза и загонять щепки под ногти?
Облизнув губы, девушка-кошка издала нетерпеливое урчание.
– С другой стороны, – поспешно затараторил Макмерзок, – Липучка мне вообще-то и не то чтобы друг, а так. С какой стати я должен страдать, когда единорога украл он?
– Мудрое решение, – согласился Мэллори.
– Нет, как у этого Гиллеспи только наглости хватило так меня подставить! – продолжал распалять себя Макмерзок. – Меня – милого, невинного, возвышенного. Миролюбивого, богобоязненного лепрехуна, не умышлявшего зла ни против кого!
– Довольно, – осадил Мэллори, и Макмерзок смолк. – Где его комната?
– На тринадцатом этаже.
– Брешет он, – встрял Крис. – Нет у нас тринадцатого этажа.
– А сколько у вас этажей вообще? – поинтересовался Мэллори.
– Шестнадцать. Да только я не знаю ни единого дома в Нью-Йорке, где есть тринадцатый этаж. В «Крингловом воинстве» за двенадцатым этажом сразу идет четырнадцатый, точь-в-точь: как во всех остальных домах.
Мэллори устремил взгляд на лепрехуна:
– Макмерзок, я тебя в последний раз спрашиваю: где он живет?
– Я уже тебе сказал: на тринадцатом этаже, – упрямо повторил лепрехун.
– А мне подвернулись пятьдесят долларов, на которых написано, что в этом доме нет тринадцатого этажа, – заявил Крис, доставая купюру, только что полученную от Мэллори.
– Спорим! – откликнулся Макмерзок. – Отнесите меня в лифт!
– Фелина, пошли с нами, – сказал Мэллори, поднимая лепрехуна. – Если Гиллеспи и в самом деле наверху, мне будет нужно, чтобы ты его заметила.
Она вошла в лифт вслед за мужчинами и лепрехуном.
– Нажмите кнопку пятнадцатого этажа, – распорядился Макмерзок.
Мэллори нажал на указанную кнопку, и допотопный лифт со скрипом потащился вверх черепашьим шагом. Минуты три спустя все четверо вывалились из лифта, едва не врезавшись в пухлого белобородого господина, дожидавшегося лифта, чтобы спуститься.
– Всех с Новым годом, с новым счастьем! – сверкая глазами, провозгласил бородатый. – И доброй ночи всем!
– Как же я ненавижу этих престарелых чудиков! – пробормотал Крис, когда лифт повез старика в вестибюль. – Вечно чертовски жизнерадостны! Неужто они не знают, что Акведук завтра превратится в болото?
Мэллори приостановился, чтобы оглядеться. Лежащая в коридоре дорожка выгорела и обтрепалась по краям, обои отстают от стен, а из ванной в дальнем конце коридора доносится неумолчное «кап-кап-кап». Двери большинства комнат украшены пыльными рождественскими венками и гирляндами, а на стене у лифта доска для объявлений с приколотой к ней запиской: «Для закупок к Рождеству осталось только 358 дней!»
