— Послушайте, так теперь я могу забыть о своем страхе перед Стражей!? — до меня наконец-то дошло. Кошмар, не отпускавший меня в течение четырех лет и ставший реальностью вчера, развеялся, как туман. Какое облегчение! Честно говоря, с трудом верится.
— Рано радуешься, Эли, — «успокоил» меня Каплински, — представь эту вашу Стражу и ваших ученых. Ученые, как и мы, засекают вероятностную волну из прошлого, из Израиля. Вот-вот их мир может исчезнуть вместе с ними. Они связываются со Стражей, Стража уже знает, что вы здесь, и отправляет сюда свою группу. Получается парадоксальная ситуация: исламского мира уже нет, а их убийцы где-то тут.
Я подумал, что людям свойственно вытеснять из сознания самые худшие допущения. Ведь мир Каплинского тоже исчез (скорее всего), а его бригада в абсолютном здравии сидит передо мной и распутывает временные головоломки. Но черт с ним, с Каплинским. Если, как он говорит, в Институте Времени сумели засечь угрозу из прошлого и испугались, то все чудовищные ресурсы Стражи должны быть приведены в действие, и сейчас в Израиле… Сколько стражников может быть сейчас в Израиле? Если поначалу из-за моей жалкой персоны было задействовано двадцать с лишним человек, то сейчас счет может пойти на сотни.
— В том автобусе, который мы взорвали в Хайфе, было примерно двадцать человек, — сказал я. — Сейчас против нас могут бросить сотню-другую. Они наладят настоящий временной мост, будут гонять темпо-станции туда и обратно. Могу я ожидать, что вы мне поможете?
Тихо почему-то. Где добровольцы с горящими глазами, готовые своими телами защитить меня от исламских убийц?
Вместо добровольцев выступил Адамс.
— Мы естественные союзники, у нас практически одна и та же цель. Но у нашей группы, в отличие от тебя, есть конкретное задание. И если мы привлечем к этому заданию тебя, то сами подвергнемся громадному риску. Мне очень жаль, но интересы истории, интересы нашего человечества перевешивают эмоции. Мне кажется, наша группа должна пойти своим путем, а вы с Веред — вашим.
Я искоса глянул на Моше с Сарой. Что-то братья-евреи (ах, да, и сестры тоже) не рвутся на этот раз в бой. Они видели в деле одну стражницу со стертой памятью, представили еще сотню таких же в хорошей спортивной форме и… боевой дух куда-то испарился. М-да, слабовато у израильских солдат будущего с боевым духом.
Я потянулся, зевнул.
— Ну, что же, Адамс, давайте, двигайтесь. Я запру за вами дверь. Кстати, без темпо-генератора рядом с домом я усну намного спокойнее. Я не знаю, как вы будете выполнять ваше задание, не буду лезть в ваши секреты, но желаю удачи в любом случае. И еще… Я бы хотел получить какую-то компенсацию за взорванную вами темпо-станцию.
Адамс заерзал.
— Сиди спокойно, Адамс. Об этом в другой раз. Давай пока порешаем задачки. На сообразительность. И поговорим о том, что вам ближе. О вашем мире. Он возник, как результат того, что Израиль уцелел и бактериологическая война не состоялась. Раньше все события, происходившие в Израиле до 2001-го года не имели никакого значения, атомные бомбы вычеркнули их из истории. Но теперь… теперь все играет.
— К чему ты клонишь?
— К тому, о чем сам подумал всего минуту назад. Вы наводились на место высадки, стараясь максимально приблизиться к эпицентру возмущения?
— Да.
— И где вас выбросило в нашем времени?
— На каком-то перекрестке. Голан? Голон?
— Цомет Голани, — вмешался молчавший до сих пор Моше.
— Что там было рядом?
— Ничего особенного. Несколько арабских деревень.
— Что вы сделали после высадки?
— Включили детектор, запеленговали два темпо-генератора. Первый двигался, второй — нет. Мы поехали в Цфат. Но к чему этот допрос?
Я проигнорировал Адамса и обратился к Каплински.
— Как ты думаешь, Джоф, почему вас выбросило у Цомет Голани?
— Наверное, это примерно в середине между двумя темпо-генераторами. Так я тогда подумал.
— Подумай теперь. Темпо-станция в Цфате — моя. Как мы недавно разобрались, я не мог посадить на престол русского царя. Вторая темпо-станция — у стражников. Им на судьбе было написано погибнуть от наших с Веред рук. (Я специально акцентировал участие Веред, чтобы у девушки возникало как можно меньше крамольных мыслей). Итак, обе темпо-станции никак не могли повлиять на мировую историю. Адамс, Каплински, остальные! Что из этого следует?
Додумались не члены экспедиции из будущего «плюс 55». Додумалась Веред.
— Причина изменения истории находилась рядом с Цомет Голани. Вы были рядом с ней, но поехали по ложному следу. В результате нежелательное для вас событие произошло. Так вы проворонили свой мир.
Какая она грубая, эта Веред. Разве можно подавать такие плохие новости в такой жестокой форме? И тем более, у самой Веред не полный порядок с биографией. Очевидно, девушка поняла свою оплошность и после секундной заминки добавила:
— Впрочем, как и мы. И мы, и вы — все хороши. Компания неудачников. А что хуже всего — компания сирот.
Ужасные слова. Такой тихой и страшной тишины я еще не слышал. Почему-то жальче всех мне было Каплинского. Думаю, он сильнее остальных был привязан к семье. Тихий, интеллигентный человек, наверное — застенчивый, наверное — с умницей женой, доброй, любящей, горячо любимой, наверное — с такими же умными детьми, гордостью семьи.
Действительно.
— Неужели мы проехали мимо… мимо нашего человечества? — прошептал физик.
Остальные продолжали молчать. Первым заговорил Адамс. В очередной раз он выразил желание исправить свою ошибку. Кажется, не зря его назначили командиром столь важной экспедиции. Даже в безнадежнейшей ситуации не сдается человек. Поздно уже исправлять. А главное — что исправлять?
Мы слишком долго думали и обсуждали. Может быть, целый час. Поболтай мы еще часик, — глядишь и разобрались бы во всем. Но у меня сложилось впечатление, что искажение пространственно-временной структуры чем-то аналогично упругой деформации. И как перекрученная пружина не дает часам тикать медленно и размеренно, так и взбешенная людским произволом Вселенная заставляет события пересекаться, мешать одно другому. Как и в прошлый раз, беседа прервалась на самом интересном месте. И даже помеха была та же самая.
Сигнализация в кармане у Моше пикнула и тут же замолчала.
— Что за черт? — сказал Адамс, и все кроме меня наперегонки бросились к окну, из которого была видна машина.
Сомневаюсь, что они успели что-то увидеть. За окном громыхнул взрыв, свет пожара озарил одноэтажные домики. Можно было не выглядывать. И так было ясно, что взорвалась темпо-станция.
Вместо окна я прыгнул к двери. У одного из американцев хватило глупости рвануться на улицу.
— Как вы думаете, — я постарался придать своему голосу интонации равнодушия, — это Стража за мной или русские за нами всеми? Или кто-то третий открыл свой охотничий сезон?
— Наша машина взорвалась, — Сара подтвердила очевидное.
Количество желающих выскочить наружу стало неприлично большим. Фактически все, кроме Веред, пытались обойти меня или перешагнуть. Только не через мой труп!
— Эй! Адамс! Вы не на Диком Западе. А ну, все назад! Вы что, свихнулись? Вы не спецкоманда из будущего, вы толпа безмозглых… Назад! Сара, к окну! И смотри осторожненько, как напуганная женщина. Погасите свет! Приготовьте оружие! Сара, что видно?
На короткое время все затихли, не издавая ни единого звука громче банального сопения. Разве что жалюзи, наклон которых регулировала Сара, поскрипывали.
— Куски догорают в разных местах, — наконец сказала она, — и люди ходят. Солдаты. Мне так
