аномалией. Какая бабочка прилетит на свет лампочки? Во-первых, может прилететь Стража, во-вторых, русский спецназ в поисках трех своих ученых богатырей. Это все — клюнувшие на темпо-генератор. Но ведь будет и в-третьих: Олег Кудрявцев и Слава… как его?.. Новиков забеспокоятся, может быть, не столько о друге, сколько о себе. У них тоже есть детекторы, при том, пользуются ими они лучше, чем я, могут засечь аномалию издалека, из Тель-Авива. Вот эта парочка и прибудет на поле боя. Что получится? Трехстороннее сражение, за которым мы, четвертая сторона, будем наблюдать издалека. А потом добьем уцелевших. Ха- ха. Очень смешно.
На дорогу вышла корова. Ник выругался и резко затормозил. Слава Богу. Ничего тут не изменилось за прошедшие годы. Какой-то из киббуцев таким вот образом содержал свое стадо. Коровы бродили по горе практически бесконтрольно, конечно, не особенно удаляясь от кормушек и поилок. Я с грустью вспомнил свои первые месяцы в Израиле 1990-го. Поначалу ведь мне было не до решения глобальных задач. Моя задача казалась самой простой: врасти в окружающую реальность, укорениться. Я мог расслабиться, не чувствуя за спиной леденящее дыхание Стражи. Я казался себе таким же вырвавшимся на свободу существом, как… эти беспризорные коровы. Почему именно коровы, а не какие-нибудь птички-зайчики? Увы, коров ждала бойня. И меня… что-то вроде бойни. Ведь для чего я заехал на эту древнюю гору? Чтобы организовать единственную и неповторимую межвременную человеческую бойню.
Я выбрал подходящую щель в скалах, которую можно было назвать и пещерой. Несколько лет назад недалеко от этого места арабы убили захваченных врасплох любовников: учителя и ученицу религиозной школы. Их трупы были спрятаны именно тут. Не самое веселое место, но мы, кажется, не веселиться сюда приехали? Я сверился с детектором аномалий. Стрелка зашкаливала, показания маленького экранчика я читать не мог, но там тоже рисовались какие-то пики. Что ж, значит, — судьба.
Мы выгрузили все необходимое. Генератор и аккумуляторы потащили в пещеру, оружие и прочее оборудование — к месту засады. Машины надо было отогнать на несколько километров по дороге к специальной стоянке для пикников. Там, рядом с врытыми в землю каменными столами и скамейками, автомобили не должны были вызвать ничьих подозрений. Через несколько секунд после того, как Моше с Ником завели моторы, до меня дошло, что днем — да, на машины никто не обратит внимания. Но ночью? До Дженина тут было рукой подать, патрули пограничников ездили здесь часто, особенно ночью. Серую «Мазду» еще можно замаскировать в кустах, несмотря на блеск «металлика». Но белая «Хонда»… Такую только в сугробах прятать, а с сугробами здесь проблемы.
Я махнул рукой, привлекая внимание водителей.
— Вот что, парни. Смотайтесь быстро в Афулу, оставьте там «Хонду» и возвращайтесь на «Мазде». Белую «Хонду» ночью не замаскировать.
Отпустив машины, мы принялись устраиваться в засаде. Все изрядно пропотели, работать в плотной одежде было неуютно. Но необходимо, учитывая, что дикая израильская растительность, особенно в летне-осенний период, процентов на 90 состоит из колючек. Даже Веред пришлось распрощаться со своей неизменной мини-юбкой.
Время тянулось мучительно долго. Темпо-генератор работал в режиме холостого хода. Вернулись Моше и Ник, спрятав «Мазду». Наши снайперы, Сара и Морис, даже пару раз выстрелили по каким-то своим ориентирам, проверяя оптические прицелы. Радиомикрофон, повешенный на дереве недалеко от генератора, доносил до нас лишь шелест веток и птичью перекличку. Я поделился своими мыслями о возможной встрече в одном месте представителей разных будущих.
— Кого бояться больше? — спросил Моше.
— Никого не надо бояться, — сердито ответил я. — Просто, наименее опасны, как мне кажется, двое русских, Олег и Слава. Их задача — просто выжить. Их оружие — не особо дальнобойный мозговой модулятор. К тому же, их всего двое. А вот русский спецназ и Стража друг друга стоят. И те, и другие прекрасно вооружены. Мы даже не можем предположить, каким оружием они располагают! И те, и другие абсолютно безжалостны и изначально настроены против евреев вообще и Израиля в частности. Если с Олегом и Славой можно о чем-то договариваться, то от Стражи и спецназа пощады ждать не приходится.
— От Стражи — ясно, — согласился Адамс. — А почему нельзя договориться со спецназом?
— Если бы они были настроены переговариваться, то не кинулись бы сразу же нас убивать, — вмешалась Веред, которой, наверное, психология спецназовцев была близка и понятна. — Но я что-то не заметила у них никакого нового оружия!
— Они посчитали, что старыми методами будет тише. Просто русские бережней относятся к прошлому, боятся сами себя уничтожить.
Время приходило в таких вот, на удивление бесплодных, спорах. Стемнело. Мы составили расписание дежурств, свободные могли подремать. Конечно, расслабляться не стоило, в прошлый раз спецназовцы напали именно в это время.
В пять с минутами, когда небо на востоке посветлело, а птицы загалдели с удесятеренной силой, сквозь птичий гомон донесся шум двигателя. Ехал не джип пограничной охраны, и я насторожился, взял в руки бинокль. Не очень большой «Мерседесовский» автобус просматривался сквозь заросли именно в том месте, где мы разгружались. Это была ухабистая грунтовая дорога, случайная машина в такое время вряд ли могла на ней появиться.
Несколькими пинками мы с дежурившим в это время Моше разбудили всю группу. Каждый вооружился биноклем. Из автобуса вылезали солдаты ЦАХАЛа, магавники. Разумеется, мы все вспомнили, что ночью в Афуле-Цеире солдаты в такой же форме бродили по улицам после взрыва нашей машины. Сейчас нам предстояло узнать, кто же это ведет охоту за темпо-станциями. И не только узнать…
Выбравшись из автобуса, «пограничники» двинулись в гору к пещере с генератором.
— Выключать или нет? — шепотом спросил Каплински. В руках он теребил передатчик радиоуправления.
— Если выключить — они могут догадаться, что это засада, залечь, рассредоточиться.
— Но если они увидят наш генератор, то еще вернее догадаются. Сразу понятно, что это не станция.
— Это может быть какой-нибудь временной маяк. Они сами захотят оставить рядом с ним засаду.
Радиомикрофон начал передавать не только птичье пение, но и слова. Наконец-то все встало на свои места. Русский язык, разбавленный огромным количеством тюркизмов. Так говорят, вернее — так будут говорить в Евразийской Исламской Федерации. Стража пришла за мной. Это был их последний шанс вернуть человечество на накатанную дорогу к исламским ценностям.
Молнией промелькнула мысль, что если бы сюда на сигнал темпо-генератора явился русский спецназ, то мы могли бы заключить временный союз. Ведь в случае победы Стражи мы выводимся из игры, мировая война неизбежна и Российская Империя не возникнет. Какой, к черту, союз?! Русские, как у них водится, перебьют всех, кого увидят, и только потом начнут спрашивать. Боже спаси и сохрани от таких союзников!
Короткими перебежками, прикрывая друг друга, стражники приблизились к пещере. Очень грамотно заняли позиции по периметру, держа под наблюдением окрестности.
— Смотрите без биноклей! — скомандовал я. — И так все видно. Если они заметят отблески — наши шансы…
— Эли, самое время стрелять, — сказал Адамс. — Они так кучно стоят!
Адамс говорил очень правильно, хотя до настоящей кучности было слишком далеко.
— Сара, приготовься, бери крайних слева от пещеры, — сказал я, — Морис, бери правых. Веред, у тебя с ракетами отлично получается, проверь автобус, есть ли там станция. Моше, мы с тобой берем простые ракеты, без прицела, будем бить по пещере. Адамс, подстрахуй с остальными.
— Есть! — шепотом крикнула Веред, — есть станция в автобусе.
— Джоф, что посоветуешь? — спросил я. — Сами сделаем станцию или стоит рискнуть, не взрывать эту?
— У тебя же чемоданчик, — влезла Веред, — автобус оставим, потом подкрадемся с чемоданчиком, они уснут, мы их скрутим.
— Я слишком высоко ценю свою и ваши жизни. Паре стражников, оставшихся в автобусе, хватит ума кого-нибудь убить. Веред, держи их на прицеле, — я, конечно, не сказал, что в случае сохранения автобуса
