– Так почему же ты им стал?
– Это произошло семнадцать лет тому назад. Я был бизнесменом, летел на конференцию на Альфа Прего. Мой корабль потерпел катастрофу на Калкосе Два.
– Никогда не слышал об этой планете.
– Окраинная планета, населенная гуманоидами, освоившими межзвездные полеты. Граалями.
– Не слышал и о них.
– Они еще не присоединились к Демократии, – продолжил Шусслер. – Короче, мой корабль потерпел катастрофу, они меня нашли, но, когда отделили то, что от меня осталось, от искореженного металла, осталось немногое. – Голос смолк, а затем стал куда более взволнованным. – Они поддерживали во мне жизнь, одному Богу известно как, пять месяцев, а когда я вышел из комы, предложили мне выбор: быстрая и безболезненная смерть или жизнь в образе киборга. – Шусслер вздохнул. – Тогда я был моложе, многое хотел повидать, так что выбрал второе.
– Но почему звездолет? – спросил Каин.
– Калкос Два специализировался на строительстве звездолетов. Они воспользовались подручным материалом.
– А почему не протезы? – удивился Каин. – Вот у меня искусственный глаз, который мне вставили за день. И видит он лучше настоящего.
– Они же не люди, – пояснил Шусслер.
– Они могли связаться с одной из планет, колонизированной людьми.
– От меня осталось немногое. – Он помолчал. – Хочешь посмотреть, какова человеческая доля в киборге, с которым ты разговариваешь?
Каин пожал плечами:
– Почему нет?
– Подойди к компьютеру у обзорного экрана.
– Этому?
– Да.
– Я незнаком с такой клавиатурой.
– Естественно, буквы граальские. Нажми третью клавишу слева, в верхнем ряду.
Каин нажал указанную клавишу и еще семь, названных Шусслером.
Внезапно одна из стен сдвинулась, открыв маленький черный куб со стороной не более двенадцати дюймов, буквально облепленный проводами и шлангами.
– Господи! – воскликнул Каин. – Это все, что от тебя осталось?
– Теперь ты понимаешь, почему они не стали возиться с протезами? – с горечью спросил Шусслер. Стена вернулась в исходное положение. – Однако потрудились они на славу. Когда я пытаюсь пошевелить пальцами, изменяют свое положение гироскопы. Когда я испытываю голод, его утоляет топливо, поступающее в мое синтетическое тело. Когда я хочу поговорить, приводится в действие сложная структура микровибрационных обмоток, и вы можете меня слышать. Я не контролирую звездолет, звездолет – это я. Все системы корабля – мои органы, я могу перемещаться и ориентироваться в пространстве, связываться с другими кораблями, даже наводить орудия и стрелять, если возникнет такая необходимость. Я еще не полностью осознал все свои возможности, поскольку граальские компьютеры основаны не на двоичном языке и не на тех принципах, что используются человеком. Каждый день я узнаю о себе что-то новое.
– Так это же интересно. – Словам Каина недоставало убедительности.
– Это ужасно, – ответствовал Шусслер.
– Все лучше, чем умереть.
– Когда-то и я так думал. Но ошибся. – Он замолк. – Я могу определить число атомов или молекул любого элемента, проанализировать состав воздуха, но не могу им дышать. Мой камбуз позволяет приготовить любое блюдо, но я не могу его попробовать. – Вновь пауза и душевная боль в голосе. – Я могу сосчитать все поры на руке женщины, измерить длину ногтей с точностью до микрона… но не могу к ней прикоснуться!
– Если ты так несчастлив, почему не покончишь с собой? – спросил Каин. – Не так уж сложно врезаться в поверхность планеты или сгореть, приблизившись к звезде.
– У человека есть право выбора, – с горечью ответил Шусслер. – У машины – нет.
– Но ты – человек. Ты просто облачился в этот корабль, как другие облачаются в одежды.
– На самом деле это не так. Я – корабль, и корабль – это я. Когда граали соединили несоединимое, они ввели две директивы, отменить которые мне не под силу. Первая из них – предпринимать все возможные меры для самосохранения.
– А вторая?
– На мое создание граали затратили много денег. И вернули часть, продав меня на аукционе. Они объяснили, что теперь мне дарована вечная жизнь, поэтому я могу затратить малую ее толику на компенсацию части их расходов. – Из динамиков вырвался тяжелый вздох. – Согласно второй директиве я обязан в течение тридцати лет повиноваться приказам моего владельца.
– И кто твой владелец?
– Была Альтаир-с-Альтаира.
