Киношита.
— Можно присесть?
— Располагайся.
— Вчера я видел, как улетел твой корабль.
— От тебя ничего не укроется, не так ли? — сухо осведомился Найтхаук.
— Я думал, ты захочешь поговорить со мной об этом.
— Особого желания не испытываю. — Найтхаук поднес к губам стакан.
— Не будешь?
— Я этого не говорил.
— Так что же?
— Это отвлекающий маневр.
— И как я понимаю, часть плана, который ты разработал с Кассандрой Хилл?
— Я слышу нотку неодобрения? — полюбопытствовал Найтхаук.
— Черт побери, мы — часть твоей команды, я, Мелисенд, инопланетяне, — со злостью воскликнул Киношита. — Мы все знаем, что ты спишь с Кассандрой, никто и не возражает, но нам не нравится, что нас держат в неведении. Раз что-то затевается и нам придется рисковать жизнью за ее идеи, ее — не наши, ты должен держать нас в курсе событий.
Найтхаук молча смотрел на него. Киношита заглянул в его холодные глаза и с трудом подавил желание сорваться с места и броситься за дверь.
— Хорошо, — нарушил тишину Найтхаук. — Пожалуй, ты прав. — Он допил стакан и знаком попросил бармена принести второй. — Мы собираемся высадиться на Перикле, чтобы свести счеты с Кассием Хиллом.
— Мы? — повторил Киношита. — Ты про ее армию?
Найтхаук покачал головой.
— Армия Кассандры — сборище плохо вооруженных, недисциплинированных оборванцев, разбросанных по всему Внутреннему Пограничью. Более того, солдат у Хилла все равно в четыре раза больше. Если мы решимся двинуть на Перикл всю армию, нас разнесут в клочья еще до того, как первый корабль коснется земли.
— Кто же тогда высадится на Перикле?
— Мы.
— Мы? — У Киношиты засосало под ложечкой.
— Ты, я, она, Мелисенд, Пятница, Голубые Глазки, Джори и, может, двадцать ее наиболее верных мужчин и женщин.
— Постой, постой. Ты собираешься штурмовать великолепно укрепленную крепость Кассия Хилла с горсткой мужчин?
— И женщин, — добавил Найтхаук.
— Ты хорош, Вдоводел. Лучше, чем я мог ожидать, с тобой вообще никого нельзя сравнивать. Но не столь хорош, чтобы взять верх в этой битве.
— Я рад, что ты так высоко ценишь мои способности.
— Дело не в способностях, а в количественных соотношениях.
— Если уж пошел такой разговор, дело исключительно и тщательном планировании операции.
— У Кассия Хилла четыре миллиона человек. Пусть даже половина из них будет спать. Пусть даже его особняк охраняют всего десять тысяч солдат, — Киношита помолчал. — Послушай, даже если ты убьешь его, нам придется выбираться оттуда. Сколько у нас будет… кораблей? Три? Пять? Против целого флота и планетарной системы обороны?
— С некоторыми проблемами я уже разобрался. И мы не двинемся с места, пока я не разберусь с остальными.
— А как насчет Кассандры?
— Что тебя интересует?
— У меня такое ощущение, что она тебе небезразлична.
— Верно… только это не твое дело.
— Ты не можешь, да и не хочешь рисковать ее жизнью.
— Ты дурак, Ито, — усмехнулся Найтхаук. — Не в моей власти остановить Кассандру. Более того, она дорога мне именно потому, что готова пойти до конца и рискнуть жизнью ради дела, в которое верит.
— И в критической ситуации она поведет себя так, как должно?
— Более чем. Она же Ибн-бен-Халид, не так ли?
— Тебя, я вижу, это привлекает.
— В Пограничье особенно ценятся храбрость и способности. У нее есть и первое, и второе. Я рад, что она красивая женщина, но меня бы влекло к ней, будь она весом в триста фунтов, и с рябым лицом.
— Занятно.
— Почему?
— Я-то думал, что человека, который живет одним мгновением, должна привлекать форма, а не содержание.
— С чего ты решил, что я живу одним мгновением? — спросил Найтхаук.
— Такая уж у тебя профессия.
— Если твои планы не простираются дальше чем на шаг, значит, ты признаешь свое поражение. Первый Вдоводел перевалил за шестьдесят, а когда найдут способ излечения эплазии, доживет до ста лет. У него и мысли не было, что он может умереть, зарабатывая на жизнь. Я знаю — его воспоминания стали моими. — Найтхаук задумался. — Мне нужна женщина храбрая и компетентная. Я такую нашел. — Вновь пауза. — И вот что я тебе скажу: она читает книги, и для меня это важнее изощренности в любовных играх.
— Естественно, важнее. — В голосе Киношиты отчетливо Слышались ехидные нотки.
— В конце концов ты перестаешь трахаться и начинаешь разговаривать. Я хочу, чтобы рядом был человек, который мне не наскучит, с которым я смогу обсудить все что угодно.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — признал Киношита.
— Потому что ты ожидал, что я и легенда — одно и то же. Ты думаешь, что я живу, чтобы убивать… тогда как в наибольшей степени я наслаждаюсь часами и днями между убийствами.
— Я тебя понял.
— Есть еще вопросы? — спросил Найтхаук. — Давай уж разберемся с этим сейчас — в дальнейшем я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
— Одного я все равно не могу взять в толк. У нас всех есть причина следовать за тобой, но, если Кассандра тебе дорога, зачем посылать ее против вооруженных до зубов солдат?
— Ты никак не запомнишь, что это ее война. Я полечу на Перикл только ради денег. Кроме того, весит Кассандра сто десять фунтов или триста десять, оружие — великий уравнитель.
— Ладно, задам тебе другой вопрос.
— Слушаю.
— Зачем в эту свалку лезу я? Мисс Хилл — чтобы свергнуть своего отца, так же как Джори и Голубые Глазки. Ты — ради денег. Мелисенд — потому что ты ей платишь. Пятница — потому что мечтает взорвать несколько тысяч людей. Но я-то зачем?
— Кажется, ты Полетел со мной, чтобы увидеть, как я работаю, — сухо напомнил Найтхаук.
— Я помню, — раздраженно бросил Киношита. — Но почему ты хочешь, чтобы я шел с тобой до конца? Я знаю тебя, Вдоводел… просто так ты ничего не делаешь. Если ты хочешь, чтобы я остался с тобой, значит, на то есть причина. Надеюсь, я заслуживаю того, чтобы знать, о чем речь?
— Вопрос уместный. Твое задание — остаться в живых.
Киношита нахмурился.
— Не понял.
— Если в операции выживет хоть один человек, этим человеком должен быть ты.
— Я? — удивился Киношита. — Почему?
— Потому что ты — единственный, кому можно доверять и кто знает, как перевести деньги, которые я намереваюсь получить, на счет Вдоводела в фирме «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». Только ты можешь
