– Тридцать два чего? – пробормотал Джимми.
– Просыпайся, Джимми. Тебе пора выходить из-под действия наркоза.
– Да я уже и так проснулся, черт бы вас всех драл! А теперь отстаньте от меня ради всего святого!
– Вставай, Джимми. Вставай!
– Пошел вон!
– Я и так нахожусь далеко, Джимми. Я на расстоянии пяти тысяч миль от тебя.
Качаясь, словно пьяный, Джимми с закрытыми глазами сел на постели.
– О чем это ты там толкуешь?
– Открой глаза, Джимми.
– Не хочу. У меня сейчас эта чертова голова треснет и разлетится вдребезги.
– Это пройдет.
– Очень хотелось бы.
– А теперь открой глаза, Джимми.
Индеец открыл глаза и сразу же поморщился, когда нестерпимо яркий свет ударил в зрачки… в оба: его собственного и искусственного глаза.
– Ярко слишком, – пожаловался он, сощурившись.
– Это потому, что твои зрачки расширены. Через минуту или две они адаптируются.
– Что, операция закончилась? – спросил Индеец.
– Да. Как ты себя чувствуешь?
– Так, словно у меня был недельный запой. Все тело ломит, и голова болит.
– Нам пришлось изрядно повозиться с твоей головой. Осмотри комнату.
Индеец сделал, как ему велели, и обнаружил, что находится в просторной палате. Медсестра, одетая во все белое, сидела в углу, внимательно наблюдая за пациентом. Судя по боли в левой руке, он ожидал увидеть множество проводов и трубок системы жизнеобеспечения, подсоединенных к его плоти, однако их, похоже, уже успели убрать. Множество датчиков были подсоединены к его груди и шее, однако они вызывали скорее щекотку, чем боль.
– Очень хорошо, – удовлетворенно заметил Тридцать Два. – А теперь подними руку на уровень глаз на расстоянии шести дюймов от лица.
– Какую руку? – не понял Индеец.
– Любую.
Индеец поднял руку.
– Линзы адаптировались почти мгновенно, – констатировал Тридцать Два. – Теперь поверни голову влево и посмотри в окно.
– Я что тебе, крыса подопытная? – возмутился Индеец.
– Делай, что тебе говорят, – ответил Тридцать Два. – Я хочу посмотреть, как твое, зрение приспосабливается к неожиданному изменению освещенности.
– А потом что?
– Не понял!
– Я же не собираюсь остаток своих дней прыгать для вас через обруч.
– Я же должен проверить твой новый глаз, Джимми.
Индеец вздохнул и повернул голову, бросив взгляд в окно.
– Отлично!
– Что дальше? – угрюмо поинтересовался Индеец.
– Ничего, – откликнулся Тридцать Два. – Похоже, все функционирует совершенно исправно. Полагаю, у тебя нет трудностей, ты хорошо меня слышишь?
– Лучше б мне вообще тебя не слышать, – буркнул Индеец.
– Насколько можно судить, операция не изменила твоего отношения к нам, – сухо констатировал Тридцать Два.
– Мне совсем не нравится, когда у меня в голове раздается чужой голос, – заявил Индеец.
– Это далеко не единственное, что есть у тебя в голове. Помни об этом, и мы с тобой прекрасно сработаемся. – Индеец ничего не ответил, и Тридцать Два продолжал: – А теперь нам предстоит обсудить кое-какие личные вопросы. Попроси медсестру выйти.
Индеец повернулся к сестре.
– Он хочет, чтобы ты вышла.
– Сейчас. – Она подошла к мониторам и проверила их показания, затем удовлетворенно кивнула и молча вышла из комнаты.
