– Ну теперь-то ты наконец усвоил урок.
– Ты и представить себе не можешь, как много всего я тут усвоил.
Наступило долгое молчание.
– Ты ничего не хочешь у меня спросить? – наконец задал вопрос Индеец.
– О чем? – поинтересовался Тридцать Два.
– Ну, например, почему ты ничего не видишь.
– Полагаю, ты просто лежишь с закрытыми глазами, вот и все.
– Да, но только с одним, – сообщил Индеец.
– Это просто ребячество, Джимми, – сказал Тридцать Два. – Я здесь для того, чтобы помогать тебе, а я не могу делать это, если не вижу то, что видишь ты сам.
– Да нет, наоборот. Это я здесь, чтобы помочь тебе, – возразил Индеец. – И мне думается, первым делом я помогу тебе заново оформить наш контракт.
– Чего ты добиваешься, Джимми?
– Нам с тобой придется изменить кое-какие пункты вашего договора. Вам ведь нужна Пифия, верно?
– Да, нужна, и ты сам это прекрасно знаешь.
– И сколько вы готовы заплатить?
– Но мы же уже с тобой договорились, Джимми. Твоя свобода в обмен на Пифию.
– Моя свобода – это только первый взнос, – заметил Индеец, осторожно откидываясь на подушки и морщась от боли. – Теперь настало время потолковать о деньгах.
– Выкинь эти глупости из головы. Я никому не позволю водить Республику за нос.
– Это кто кого водит за нос? – возразил Индеец. – Я просто хочу получить честную плату за честный труд.
– Да ты никогда в жизни честно не трудился, – рявкнул Тридцать Два. – Мы пришли к соглашению, и ты обязан выполнять его условия.
– Нет, боюсь, что не обязан.
– Позволь тебе напомнить, что я могу прервать действие нашего контракта в одностороннем порядке в любой момент, и это будет для тебя весьма катастрофично.
– Ну-ну, давай, попробуй, – предложил Индеец.
– Почему ты говоришь со мной таким тоном! – требовательно спросил Тридцать Два. – Что на тебя нашло, Джимми?
– Ничего на меня не нашло, а вот кое-что из меня вышло, это точно. Хочешь посмотреть?
Он вытащил из уха передатчик, затем отвернулся лицом к стене, чтобы Тридцать Два не мог определить его местонахождение по виду из окна, снял повязку с глаза и посмотрел им на маленький приборчик в руке.
– Узнаешь? – спросил он.
Ответа не последовало, и тут Индеец сообразил, что если Тридцать Два что-то и говорит, то его не слышно, пока передатчик не вставлен в ухо. Индеец снова завязал глаз, а затем аккуратно вложил трансмиттер наместо. В этот момент Тридцать Два как раз заканчивал
– Я бы и бомбу тебе показал, да только ее уже уничтожили. – Индеец ухмыльнулся. – Теперь ты готов поговорить о цене?
– Это вымогательство, а с вымогателями я не разговариваю.
– Конечно, ты связываешь их по рукам и ногам видеокамерами, передатчиками и взрывными устройствами.
– Либо ты отправляешься за Пифией, как было условлено, Джимми, либо ты – мертвец.
– Ой, ты меня до смерти напугал!
– Я не шучу, Джимми. Ты можешь прятаться от нас час, день или даже неделю, но тебе никогда не выбраться с этой планеты.
– А может, я и не собираюсь с нее выбираться.
– Что ты имеешь в виду?
– Причина того, почему мы с тобой в конце концов говорим о цене, как бы громко ты ни вопил, – ответил Индеец, – заключается в том, что ты не единственная заинтересованная сторона.
– И кто же еще?
– На мой взгляд, таких по крайней мере двое, – ответил Индеец. – Во-первых, тот парень, который должен вывезти Пифию отсюда.
– Ты даже не знаешь, кто он такой.
– Ты же сообщал мне имена, которые он использует, и, если он сюда доберется, «найти его будет нетрудно. – Индеец помолчал. – А уж когда он узнает, что Республика решила с ним расправиться, он не
