ветер, сбивающий стрелами с ног. Алхон, византийцы, савиры, восточное царство алан, праматерь великой Индиры, за ней сасанидский Иран, славянское племя дулебов и даже династия Вей.
А Вечное синее небо забыло своих сыновей.
Наместников всюду назначив, в тяжелые эти года мандатом владели табгачи — как им показалась тогда. В эпоху крестьянских восстаний они закалили войска. Разбить обнаглевших жужаней решились — не поздно пока. Отправил в поход император, о злобных жужанях узнав, совсем небольшую армаду по меркам китайских держав. Всего миллион пехотинцев, обозников тысяч пятьсот, слоны из столичных зверинцев — на каждом стоит огнемет. И пес потревоженный гавкал, пугая уставших людей.
Стояла каганская ставка в кольце небольших крепостей. Застыв на холмах и в ложбинках, они создавали уют — аварским циклическим рингом систему потом назовут. Стоят островерхие юрты (жужани не знают избы), и бродят ублюдки-манкурты, великого войска рабы — рабами остались навечно.
В палатке лежит барабан, а рядом, на шкуре овечьей, уселся великий каган. Датунем, а вовсе не Фролом его называла жена — что делать — китайцы, монголы — смешные у них имена, на наши не очень похожи. Вдыхает степную полынь и бледно-молочную кожу добытых в Европе рабынь. И слушает, делая метки на желтом бумажном листе, доклад командира разведки, что рядом стоит в темноте.
— В Кашмире восстал Махаведа, там пленник под пыткой кричит. Два брата — Аттила и Бледа — на западе точат мечи, — рассказчик продолжил устало, в глазах отразилась тоска, — взорвался вулкан Кракатау и выбросил тонны песка, весь мир содрогнулся в пожаре. Сметая врагов на пути, идет на восток Велизарий — ведь некуда больше идти. Я с гунном неистово бился, тела накрывая плащом. Наш мир навсегда изменился — чего тебе надо еще?
— Мой друг, ты вернулся некстати, — ему отвечает каган. — Погибни, ничтожный предатель, забывший отчизну и клан! Недолго скрывалась измена, закончим пустой разговор, — каган усмехнулся надменно и выстрелил прямо в упор. — Довольно с меня пустословий!
Каган раздвигает покров. Держа арбалет наготове, своих созывает бойцов.
— Нам южный грозит император! Не может простить степнякам. Я снова ограблю богатых, а золото бедным отдам. Алтайские турки восстали — мой меч для войны приготовь. Прольется над пеплом развалин дождем обжигающим кровь!
Глава 15. Белые Гунны
Любимцы небесной Фортуны, совсем превратившись в зверье, задумали белые гунны убить человечество все! Они безобразно красивы — верхушки своих черепов бинтуют поклонники Шивы и прочих кровавых богов. Себя возомнив суперменом, известный сегодня и встарь, ведет их безжалостный демон- ракшас, МихирАкула-царь. Смотревший на мир из-под палки как предок — великий Эфтал — в огне воплотившийся Калкин индийцев везде убивал! Горами укладывал трупы, насиловал местных девиц, буддийские храмы и ступы сжигал предводитель убийц. К слонам относился не лучше — поставил зверей на обрыв и медленно сбрасывал с кручи, их воплями слух усладив. Как будто рожденный в бутылке жестокий и бешеный джинн, герой очевидной развилки и Молот индийских равнин.
Во сне, после новой победы, его навещает мертвец.
— Ты дьявол!
— Я сын Махаведы! Я — Митры неистовый жрец!!! Грядущий финал Кали-Юги я в битве приблизить сумел!
— Я воина в медной кольчуге нашел среди тысячи тел, лежавших на поле кровавом, где войско сражалось твое. В обнимку лежал с волкодавом, кружилось над ним воронье. Один из всего легиона он чудом остался живой, хоть бился с владыкой Алхона…
— Напомню, он бился со МНОЙ. Кто смеет противиться Шиве и руку поднять на Алхон — лежит в придорожной крапиве, в могилу отправится он. Чего тебе надобно, старче?
— Оставь бесконечную спесь. Уже открывается ларчик…
— Я создал империю здесь — за десять веков до Моголов! Ты понял, несчастный мертвец? Я смог беспощадным глаголом зажечь миллионы сердец! За девять веков до Тимура принес в Индостан геноцид — ублюдок, продажная шкура, пойми, КТО с тобой говорит! Железом победных баталий я путь проложил на восток — там девушка в образе Кали сжимает бенгальский клинок. Пусть звезды погаснут и луны, нахлынет Великий Потоп — никто не забудет про гуннов — ни черных, ни белых — НИКТО!!!
Глава 16. Гельвеция Магна
Мятежник, упрятанный в карцер, ничем не сумеет помочь колоннам отважных швейцарцев, идущих в альпийскую ночь. На юг, через три перевала, по горным ущельям пустым идут по стопам Ганнибала — разрушить безжалостно Рим! Солдат, что рожден в Карфагене, и смелый король Альбоин когда-то прошли через Бреннер, и готский прошел паладин.
Летят по орбитам планеты и Фобос, как символ войны.
На Рим наступают гельветы, альпийских лужаек сыны — готовые к битве банкиры приносят в Италию адЪ, за свежесть швейцарского сыра и свой золотой шоколад! Швейцарские заперты банки на время жестоких боев. Стройнее афинской фаланги толпа часовых мастеров.
И слышится в воздухе горном волнение будущих смут — здесь пуны посеяли зерна, которые скоро взойдут.
На скалах торчали хибары, где гномы сидят взаперти. Копались в снегу сенбернары, пытаясь кого-то спасти. Слона укрывали сугробы — беднягу прикончил мороз, когда, преисполненный злобы, здесь шел Ганнибал-негритос. И кости того элефанта — игрушки у местных ребят. Но только войска протестантов теперь за него отомстят. Еще до начала апреля, когда завершатся бои, поднимут наследники Телля над Римом знамена свои — падет мавзолей Адриана! Но прежде устроят сюрприз — взойдут на вершину Монблана и камнем обрушатся вниз!
