тебе доложу… И сами не понимают, какой вред причиняют своей болтовней и обвинениями.
— Я примерно понял. — Дик покачал головой. — Возвращаться обратно ты не могла или не хотела, осталась здесь, но, можно сказать, на птичьих правах и без налаженных связей и отношений в городке…
— Да, именно так.
— На что же ты жила все это время?
— Канингем успел сделать для меня еще кое-что. Отец оставил ему скопленные деньги. Канингем перевел их на депозитный счет на мое имя. Раз в месяц я езжу в банк, снимаю проценты…
— …И живешь на них, — закончил Дик. — Понятная схема.
— Да. Мне хватает. Я одна, и мне много не нужно… Да и особых занятий или интересов у меня в этом городе нет.
— Ну, а участок какой-то у вас тут был?
— Не ферма, так, одно название. — Мирабель махнула рукой. — Поле, на котором ты приземлился… Да и Канингему было не до этого. Он ведь учился в Нью-Йорке, потом начал работать… Может быть, если бы мы пожили тут подольше… Если бы он…
У нее на глазах все-таки показались слезы. Дик вздохнул. Бедная девочка…
— Пойдем в дом. — Он поднялся и обхватил Мирабель за плечи, вынуждая встать. — Хватит тебе тут сидеть. Тебе нужно срочно выпить крепкого кофе. И еще — принять душ. Хватит душещипательных разговоров. Нужно… — он глубоко вздохнул, — нужно жить дальше.
11
Когда Дик помогал Мирабель подняться, он задержал руку на ее талии, при этом было очевидно, что он сделал это намеренно, а не невзначай.
Мирабель руку не скинула и вообще никак не отреагировала.
Дик задал себе вопрос: может быть, именно сейчас подходящий момент для того, о чем он хотел с ней поговорить?
Или…
Пожалуй, нет, не стоит. Хрупкое равновесие, атмосфера доверия, которая наконец-то воцарилась между ними, в любой момент могла быть изломана на тысячи кусочков и выброшена, фигурально выражаясь, в форточку… Этого ему очень не хотелось. Когда-нибудь обязательно… Но только не сегодня. Не сейчас. Ведь еще может произойти что-то, что покажется ему самым удивительным из всего, когда-либо случавшегося с ним…
Поэтому, как ни велико его желание поговорить с ней, как ни стремится он к честности, пожалуй, пока еще не время.
У Мирабель были совсем другие соображения.
— Дик…
— А? — отозвался он.
— У тебя здесь, в самолете, есть какие-нибудь вещи?
— Вещи? Ах да… Ну конечно же есть. Одежда и всякое такое… А что?
— Может быть, стоит отнести их в дом?
— Зачем?
— Чтобы каждый раз не бегать сюда за бритвой и пеной для бритья, — засмеялась Мирабель. — Серьезно, наверняка тебе нужно что-нибудь выстирать… У тебя есть сумка?
— Да, — кивнул Дик, — все… ну или почти все мои вещи находятся в кабине, в сумке.
— Тогда бери их с собой. Я как раз запланировала сегодня загрузить стиральную машину по полной программе.
— Похвальное намерение. Раз уж мы окончательно перешли на путь обсуждения домашнего хозяйства, то спрошу: а как насчет оладий на ужин?
Мирабель хитро прищурилась:
— Идея, конечно, прекрасная, вот только кто должен испечь эти самые оладьи?
— Я могу, — серьезно ответил Дик. — Знаешь, когда летаешь по всей стране на крошечном биплане и очень хочется оладий, они прекрасно пекутся на костерке, на захваченной из дома чугунной сковородочке. А что касается теста, то оно с легкостью взбивается в походном котелке с помощью простой вилки…
— О!
— Да. Я знал, что смогу тебя удивить.
— А где же ты брал муку, яйца, воду или молоко?
— Когда как. — Дик пожал плечами. — Иногда добрые фермеры разрешали мне приземлиться на их поле, и тогда я покупал у них и яйца, и муку… Жаль, что долго в биплане провизию хранить нельзя.
— И ты хочешь сказать, что добрые фермеры разрешали тебе жечь костры на их драгоценных полях?
— Ну, во-первых, они возделывают далеко не все поля… Во-вторых, я мог сделать привал на какой- нибудь лесной полянке, где мне уже никакой фермер не указ.
— Как это, должно быть, захватывающе и романтично.
— Захватывающе — да, а романтично… Боюсь, что далеко не всегда, — покачал головой Дик.
— Почему? — весело спросила Мирабель.
— Когда светит солнце, погода стоит сухая и ясная, то и наступление ночи не доставляет неудобств. Почва пригодна и для того, чтобы на ней сидеть, и для того, чтобы спать… Ну, а если дождь льет как из ведра? Приходится скорчиться на сиденье пилота и коротать ночь, слушая, как ливень барабанит по обшивке.
— Но ты ведь можешь переночевать в гостинице.
— Они не всегда оказываются в пределах досягаемости, когда уже нужно устраиваться где-то на ночевку.
— И все-таки, наверное, это здорово, — мечтательно сказала Мирабель. — Хотела бы я как-нибудь прокатиться по стране подобным образом. Разумеется, лучше всего было бы делать это в летнее время…
— Так в чем проблема? Сейчас как раз лето, — подмигнул Дик.
— На что это ты намекаешь?
— Ты знаешь на что.
— Хм, посмотрим… я должна подумать. А пока вернемся к нашим оладьям.
— У тебя дома достаточно муки и яиц?
— Боюсь, что нет… В последний раз я покупала провизию… — Мирабель засмеялась, — вместе с тобой, и это были отнюдь не полезные продукты.
— Клубника — очень даже полезный продукт, — возразил Дик.
Пока они препирались, он успел извлечь из кабины самолета необходимые вещи, сложить их в потертую сумку и пристроить на плече.
— Да, наверное. Как бы то ни было, наверное, нам стоит взять машину и съездить в город — купить продукты.
— Согласен. Но я, чур, за рулем!
Мирно болтая, они направились к дому. Мирабель, с удовольствием пиная носками туфель комочки слипшегося песка, в изобилии валяющиеся на пыльной дороге, взрывала их, превращая в сухие фонтанчики. Оба не знали, что будет с ними дальше. Но обоим хотелось длить этот миг — просто быть здесь и сейчас, жить настоящим, наслаждаться обществом друг друга. Не думать, не анализировать, не строить планов. Тем более что у каждого из них было очень бедно с планами на будущее хотя бы относительно самих себя…
