— С первой же минуты мне захотелось оберегать тебя. С самого начала я понял, что тебя надо опекать, беречь, как драгоценность. Ты способна подарить тому, кого любишь, нечто особенное. Ты способна и миру подарить нечто особенное…
— Ты говоришь о моих картинах?
— Да.
Мирабель невесело усмехнулась:
— Мне теперь придется долго доказывать миру, что я — это я, и что плагиат — это не то, что мне свойственно.
Дик промолчал.
— Продолжай, — встрепенувшись, попросила она.
— Мирабель, я попал в глупое и неловкое положение. Я приехал сюда, чтобы помочь жене моего хорошего друга, чтобы поддержать ее. Я надеялся разобраться в том, почему все-таки он оставил этот дом мне, а не тебе. Неужели он хотел выгнать тебя отсюда? Но ведь он обеспечил тебя деньгами, значит, дело было не в испортившихся отношениях и не в колдовских заговорах…
— Да, это так, — вскинув голову, произнесла Мирабель.
— Я мучился сознанием того, что не только не вношу ясность в ситуацию, но и еще больше ее запутываю. Мы с тобой сблизились настолько быстро и легко, что я и опомниться не успел. И все это время я мучился чувством вины перед Канингемом. Но, знаешь, Мирабель… Мне кажется, я понял.
— Что ты понял? — удивилась она.
Дик поднялся из-за стола, обошел его и… опустился перед Мирабель на одно колено.
— Мирабель Хантер, я предлагаю тебе стать моей женой.
— Да я не Хантер вовсе, — засмеялась она.
— Да, точно, я и позабыл. Одним словом, Мирабель, выходи за меня замуж. Обещаю хорошо о тебе заботиться. Может быть, я даже стану твоим агентом. — Дик тоже засмеялся.
— Необыкновенно романтично.
— Я просто мало старался. Итак, Мирабель, ты согласна? Мне кажется, ты просто вынуждена согласиться…
— Неужели?
— Посуди сама: этот дом мой, и машина тоже моя… В качестве моей жены ты сможешь пользоваться всем этим без зазрения совести. Видишь, в этом нет никакой моей выгоды, если ты, конечно, еще сомневаешься в моей честности.
— Пожалуй, уже не сомневаюсь. Однако романтики по-прежнему маловато. Ты ведь наверняка летал в свой Лос-Анджелес или даже в Нью-Йорк. Неужели ни в одном из этих городов не нашлось какого-нибудь скромного, но симпатичного колечка?
— Я предвидел этот вопрос…
Кольцо в белой бархатной коробочке, которое Дик протянул Мирабель на раскрытой ладони, было тонким и изящным, а вот синий камень, окруженный блестящими прозрачными кристалликами, впечатлял размерами.
— О!.. Что это?
— Разумеется, это сапфир. Я подбирал его специально под цвет твоих глаз… И, знаешь, пока я летел сюда, я периодически открывал коробочку и любовался им — он напоминал мне твои глаза…
Мирабель, не веря своим глазам и ушам, счастливо засмеялась:
— Я думаю, это ты сделаешь любимого человека счастливым. Ты такой внимательный, заботливый… Должна сказать, что и терпение у тебя тоже невероятное. Знать почти всю историю и регулярно выслушивать о госпитале, о Канингеме, о переезде сюда… Но, Дик, а что, если я не понравилась бы тебе настолько сильно, чтобы ты влюбился?
Он пожал плечами:
— Я просто переписал бы на тебя дом и машину. К чему она мне? Хотя, должен признаться, что по местным дорогам эта старушка вполне резво бегает.
Мирабель шутливо ткнула его кулаком в бок:
— Очень цинично!
— Будем считать, что ты ответила мне полным и окончательным согласием? — не отступал от выбранной линии Дик.
— Так и будем считать, — согласилась Мирабель. — Знаешь, мне теперь кажется, что я тоже понимаю желание Канингема таким вот оригинальным способом познакомить нас.
— Да? И почему же он так хотел этого?
Она тихо произнесла:
— Наверное, он решил, что никто не позаботится о его любимой девочке лучше его любимого друга. Или ему была невыносима одна только мысль о том, что дальше по жизни мне придется идти без него, но с кем-то чужим…
— Мы уже никогда не узнаем всей правды. Если бы только Канингем написал к завещанию сопроводительное письмо, мы бы знали точно. Но, Мирабель, по-моему, жалеть нам не о чем… Ты думаешь, что это я перевернул твою жизнь, внес в нее оживление и радость? Да я за последние десять лет не радовался столько, сколько рядом с тобой… Пожалуй, только небо дарит такую окрыленность и остроту переживаний. Но небо не спасает от одиночества.
— Я рада, что ты будешь спасен от одиночества именно с моей помощью, — улыбнулась Мирабель. — А теперь, когда мы наконец-то покончили со всеми формальностями, может быть, ты наденешь невесте на палец кольцо и поцелуешь ее?
Дик отрицательно помотал головой.
— Нет? Но почему?
— Сначала я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Одевайся.
— А это никак не может подождать до завтрашнего утра? Уже поздно и темно…
Голос и взгляд Мирабель были очень жалобными, но Дик не смилостивился:
— Одевайся, несносная девчонка, сколько можно тебя ждать? Можешь надеть даже свою прозрачную блузку и вишневую юбку, все равно тебя никто не увидит…
Мирабель подчинилась и оделась с рекордной скоростью.
— Я готова, — сообщила она, вновь появившись на кухне.
Они с Диком вышли на улицу и сели в машину.
Ехать пришлось недолго: через несколько минут Дик затормозил у того самого заброшенного поля, где всякий раз «припарковывал» свой биплан.
— И что? — Мирабель, выйдя из машины, в недоумении озиралась.
— Иди сюда. Осторожно, дай руку. Я хочу кое-что тебе показать…
Они подошли к биплану.
— Что же я должна увидеть?
Дик осветил борт самолета фонариком.
— Смотри. Видишь?
— Мм… да. Ничего себе! Ты решил назвать биплан так, как я тебе предложила?
— Да. Ты подарила ему прекрасное название. Просто преступлением было бы им не воспользоваться! И синяя краска тоже очень подходит ему. Ты говорила, что у самого дорогого должно быть имя… Надо сказать, что я не до конца понимал это. Даже тогда, когда на обшивку наносили буквы названия. Но теперь, когда это имя уже красуется на его боку… Я счастлив, что ты подарила нам с «Птахой» это название.
На биплане огромными синими буквами было написано: «SKY BIRD».
— Небесная птаха, — засмеялась Мирабель. — Да, звучит действительно здорово! И смотрится тоже!
— А теперь, когда мы действительно закончили со всеми важными формальностями, позволь мне сказать, Мирабель: я люблю тебя. И, знаешь, ты не одна сделала мне такой замечательный подарок. Я тоже решил кое-что подарить тебе. — Дик откашлялся и торжественным тоном произнес: — Мирабель, я выкупил для тебя авторские права на все твои картины.
— Не может быть… Подожди, мне не хватает воздуха. Ты и в самом деле сделал это? Как же тебе это
