— Значит, буду, — согласилась Мирабель.
— Придется мне остаться здесь.
— Ой, что ты, не нужно.
— А я думаю, что очень даже нужно.
— Нет!
— Да.
— Но…
— Мирабель, сама посуди. Ты мне помогла сегодня, а я брошу тебя в неприятной ситуации, когда тебе требуется помощь?
— Никакая помощь мне не требуется, — уперлась Мирабель.
— Вот что, — заявил Дик, — я останусь здесь, пока не будет понятно, что с твоей ногой. Тебя не стоит оставлять одну.
— И как ты себе это представляешь? Будешь помогать мне спускаться-подниматься?
— И многое другое, — серьезно сказал Дик.
— Например?
— Ну…
— Скажем, принимать душ, — прищурилась Мирабель.
— Не перегибай. Конечно нет. Буду помогать с необходимым.
— Это неудобно! Мы едва знакомы!
— Тогда, пока я еще здесь, позови какого-нибудь мужчину, с которым ты больше знакома. Или женщину, мне все равно. Только тогда я уйду.
Мирабель взглянула на лицо Дика и поняла, что, кажется, в этом вопросе он останется непоколебим…
4
Мирабель открыла глаза и блаженно потянулась.
Впервые за столько дней она наконец-то почувствовала себя лучше…
Боль в ноге перестала беспокоить ее уже наутро, особенно после того, как Дик натер ее щиколотку разогревающей мазью и замотал старым шерстяным шарфом. Мирабель радостно вскочила с постели, ощутила, что твердо стоит на обеих — здоровых! — ногах, но тут же пошатнулась. На нее навалилась страшная слабость, спросонья оставшаяся незамеченной. Немного погодя начало ломить виски, шуметь в ушах.
Когда ко всем вышеперечисленным симптомам добавилась и головная боль, и жар вперемежку с ознобом, Мирабель решила, что теперь ни за что не покинет свою теплую постель.
Собственно говоря, это ей уже и не удалось бы без посторонней помощи. Когда Мирабель захотела предпринять попытку спуститься на кухню и нацедить себе стакан воды из-под крана, она поняла, что ноги ее не держат — и это не было красивым книжным преувеличением.
После полудня к ней зашел Дик.
Вместо Мирабель он обнаружил лишь ее нос, сиротливо торчащий из одеяльного кокона и груды подушек.
— Ну, как мы чувствуем себя сегодня утром? Как нога? Надеюсь, прошла? Гарантирую, что никакого перелома там и в помине нет…
— Перелома нет, — жалобно простонала Мирабель, — но, кажется, я немного заболела…
Дик нахмурился. Он подошел к постели, наклонился и губами коснулся ее лба — Мирабель даже увернуться не успела.
— И не кажется, а точно заболела, — констатировал он. — У тебя высокая температура. Как ты умудрилась? Сейчас, если мне не изменяет память, разгар лета…
— Я очень рада, что ты это заметил, — огрызнулась Мирабель, — но болезнь не спрашивала меня, какое сейчас время года, перед тем как свалить с ног!
— Тихо, тихо, не злись. Это тебе сейчас вредно. Принести тебе что-нибудь? Воду, чай, сок?
— Сока в доме нет, а чай… Нет, пожалуй, я ничего не хочу. — Мирабель поморщилась от очередного приступа головной боли.
— Как ты думаешь, что у тебя?
— Кажется, грипп. Или простуда, хотя я точно не уверена…
— Тело ломает? — деловито осведомился Дик.
— Ты что, не просто авиатор, но еще и доктор? Нет, сэр, не ломает.
— Не важно. Этот симптом может проявиться и позже.
— Вчера я долго сидела на земле, — вспомнила Мирабель, — но вообще-то земля была совсем не холодная.
— Может, ты понервничала, вот иммунитет и дал сбой. Так, тебя можно оставить одну?
— Не припомню, чтобы тебя тут кто-то держал насильно! — У Мирабель все-таки хватило сил на возмущенный тон и соответствующее выражение лица.
Дик вздохнул. Весь его вид выражал: угораздило же связаться с капризным и невыдержанным ребенком…
— Я ненадолго оставлю тебя одну и съезжу в магазин.
— Вызовешь такси? — осведомилась Мирабель.
— О черт. Хорошо, если тебе так угодно, я возьму такси. Если ты считаешь, что мне нельзя доверить «субару».
Мирабель хотела было ответить фразой наподобие: «А почему я должна тебе доверять, уедешь на машине, и поминай как звали», но взглянула на Дика и передумала.
К тому же она вовремя вспомнила о его биплане, одиноко стоящем на заброшенном поле. Зачем ему машина — разве он сможет бросить свой самолет?
С этим парнем определенно что-то было не так (а может, что-то не так было с самой Мирабель), но вряд ли ему понадобилось бы угонять старенький, хоть и безотказный автомобиль.
— Бери, — выдавила из себя Мирабель, — ключи на гвоздике у входной двери. Только постарайся не попасться на глаза дорожной полиции.
— Не беспокойся. Какой сок ты хочешь?
— Апельсиновый, грейпфрутовый, яблочный… Какой-нибудь.
Выходя, Дик помедлил и обернулся:
— Так как, Мирабель? Может быть, мы позвоним кому-нибудь из твоих родственников? Тебе сейчас нужно, чтобы рядом был кто-то, кто может позаботиться о тебе.
С видом маленького упрямого осленка она отрицательно покачала головой.
— Тогда я останусь здесь, — резюмировал Дик и вышел, пока Мирабель не успела что-либо возразить.
Позже она уже ничего не могла ему возразить, поскольку впала в забытье. Дик вернулся, поставил на тумбочку несколько стаканов — с чистой водой, с минеральной, с соком, — а сам устроился с книгой в кресле у окна.
Когда Мирабель в очередной раз разлепила глаза, уже стемнело.
— Ну как, пришла в себя?
Она осторожно пошевелила рукой, ногой. В теле была свинцовая тяжесть…
— Не очень, — честно ответила она.
— Давай все-таки вызовем тебе врача. — Я не хочу.
— Но почему?
— Это мое личное дело…
