Сначала девушка была нема как рыба, но потом ее прорвало. Вслух она комментировала все, на что падал ее взгляд, она без остановки сыпала впечатлениями и восторгами.
— Просто дух захватывает!
— И ведь это мы пока только ровно летим, — засмеялся Дик, — я еще не сделал ни одного воздушного пируэта.
— Даже не вздумай! Что, если меня стошнит?
— А тебя что, укачивает?
— Не знаю.
Дик усмехнулся. Биплан заскользил выше.
Мирабель не узнавала мест, над которыми они пролетали, из-за набранной самолетом высоты. Вроде как это бензоколонка? Да, а может, и нет… Внизу стадо коров? Эти крохотные пятнышки? А вон там золотистым полем разлилась поверхность местного озерца… Минуточку, почему же поверхность золотистая?
Они пролетели над зеленым лесным массивом.
— Хочешь, мы заставим качаться макушки деревьев?
— Шутишь? Конечно, не хочу! А если мы разобьемся?! Не надо, не надо!
— Успокойся, я пошутил.
— Шутник.
Безукоризненно спокойным и темным зеркалом под ними проплыло еще одно озеро, крупнее предыдущего.
Мирабель мимолетно подумала о том, что можно было бы в кои-то веки и искупаться… правда, для этого им придется приземлиться, а тут не видно подходящих стоянок для бипланов… правда, у нее с собой нет купальника… правда, она совсем не уверена, что хочет остаться наедине с мужчиной в опасной дали от людей… правда…
Мысли мелькнули и пронеслись, а биплан летел дальше.
И наконец солнце окончательно поднялось, и тогда Мирабель показалось, что мир окутало золотое солнечное сияние, что оно окружило их и проникло внутрь, в самую душу, в глубину сердца…
— Я и не знала, что так бывает…
Мирабель прошептала это или ей показалось, что она прошептала? Может быть, это были лишь ее ощущения?
Дик покосился на нее и усмехнулся:
— Одно дело, когда ты находишься на земле… или, допустим, распахиваешь окно, а в него проникают солнечные лучи, которые гладят и согревают тебя… и совсем другое дело — когда ты
— Тебе хорошо, для тебя это пройденный этап, а я вижу восход солнца подобным образом впервые…
— Вот поэтому я и позвал тебя с собой. Не разочарована?
— Нет.
— У вас тут хорошо, есть где разгуляться. Широкая река, озера, лесные поляны и дикие поля… Красота радует глаз. Но вот летать над городами и населенными пунктами не так интересно, поверь.
— Почему же?
— Ну ты представь себе: те же самые дома-коробочки, заборы и ограды, банки и магазины — только вид сверху. Рисунки из учебника по черчению! Скучно…
— Тогда давай не полетим в город.
— Что, совсем не возвращаться?
— Я не это хотела сказать… Давай еще полетаем над каким-нибудь лесом. Вдруг увидим диких животных?
— А какие тебе нужны животные? Дикобраза или медведя мы все равно толком и не разглядим с такой высоты.
— А если удастся увидеть белого оленя? У индейцев, живущих в местных резервациях, это считается добрым знаком: обязательно к счастью!
Дик снова усмехнулся, но очень по-доброму:
— Разве что ради белого оленя. Только не заставляй меня на него охотиться!
— Обязательно! То есть ни в коем случае, — поклялась Мирабель.
Зажмурившись, она попыталась представить, что летит самостоятельно — без самолетных крыльев, без мотора и жесткого сиденья под попой. Сама выбирает, куда двигаться дальше, и наслаждается ощущением невесомости и виражами…
— А как насчет мертвой петли?
— Ты с ума сошел! — Мирабель тут же очнулась.
— Должен же я продемонстрировать тебе все, на что способен пилот моего уровня.
— В следующий раз покажешь! — не думая, выпалила Мирабель, но, впрочем, тут же прикусила язык. Какой еще следующий раз, о чем она думает?
Неужели он начал всерьез ей нравиться, этот заезжий бродячий пилот? Да она же ничегошеньки о нем не знает, хотя его вроде бы нельзя подозревать ни в чем таком…
Как бы то ни было, нужно держать себя в руках. И голову — тоже, пока не заработала себе новую головную боль…
Белого оленя они так и не обнаружили, хотя Дик довольно долго кружил над перелеском и лесными полянами. Предположили, что зверей может отпугивать шум мотора. Хотя, конечно, это и не шум вовсе по сравнению с современными авиалайнерами… Во всяком случае, так Мирабель казалось.
Изо всех сил она старалась запомнить растертую вокруг них небесную краску. Едва видневшиеся поодаль облака напоминали гигантскую кружевную слоновой кости шаль, сильно продырявленную во многих местах. Синева слепила глаза и наполняла душу, Мирабель дышала ею и не могла надышаться. Столько неба сразу она никогда раньше не видела. Даже когда ей случалось залечь в высокой траве посреди заброшенного поля, раскинуть руки и представлять, что она падает в небо, у нее не возникало таких феерических и пьянящих ощущений.
Это было невероятно. Это было волшебно. Мирабель уже позабыла обо всех своих страхах, связанных с полетами… «Наверное, теперь я могла бы вернуться в Нью-Йорк», — подумала она, но тут же одернула себя: еще чего не хватало! И отогнала от себя эту мысль.
Мысль о том, что потрясающую картину небесной синевы, изумрудных полей зелени и тонкой облачной пены она могла бы нарисовать, воспроизведя все это на холсте ничуть не хуже, а, возможно, даже и лучше, она вовсе не подпустила к собственному сознанию.
7
После того как полет был завершен и они приземлились, Мирабель была даже рада вновь ощутить твердую и надежную почву под ногами.
Дик коротко спросил:
— Понравилось?
И она кивнула.
Он не стал спрашивать ее, полетит ли она с ним еще. Он извлек откуда-то тряпку и вновь принялся протирать лобовое стекло. Мирабель отошла на несколько шагов, присела прямо на траву, стянула с себя курточку и подставила лицо солнечным лучам.
— Осторожно, обгоришь, — предостерег Дик. — Ты ведь белокожая…
— Вот еще, — фыркнула она. — Я греюсь…
— Тогда не сиди на земле, простудишься, — рассмеялся он.
