Нужное ему здание – нетипичное для центра города, четырехэтажное, светло-желтое – он заметил еще тогда, когда подходил к светофору.
Нужно было подняться по семи ступенькам и позвонить в тугой дверной звонок, что он и сделал.
Дверь ему открыла сама Перл.
Джонатан даже ахнул внутренне – настолько красивой она ему показалась.
Сейчас ее гладкие черные волосы, ослепительно блестевшие, были скручены в тугую «ракушку», но вдоль лица Перл выпустила несколько прядей, которые вились. Это делало ее похожей на средневековую принцессу.
Одета она была не так воздушно, невесомо и изящно, как вчера, напротив – строгий черный костюм, состоящий из жакета и юбки-карандаша, черные лодочки на умопомрачительно высоких каблуках. Но черный цвет необыкновенно стройнил Перл. Юбка открывала ее соблазнительные стройные ноги ровно настолько, насколько это было уместно в офисе, а узкий черный ремешок на жакете подчеркивал талию.
Джонатан с улыбкой подумал, что, если бы ему когда-нибудь пришлось вести с Перл Пэрриш переговоры о чем-нибудь, то один только вид затянутого ремешка сразил бы его наповал, и он подписал бы все, что угодно, не думая и даже не глядя в документ.
Страшное это оружие, когда женщина не только красива, но и сознает это, и умеет этой самой силой пользоваться…
Перл радостно улыбнулась Джонатану:
– Ты как раз вовремя! Я сварила кофе… Пойдем?
– Пойдем, – согласился Джонатан, слегка обняв Перл за плечи, привлек ее к себе и запечатлел приветственный поцелуй сначала на обеих щеках, а затем на губах, с готовностью приоткрывшихся.
Перл не смущалась интимности происходящего – в офисе она осталась одна.
– Ну… наверное, стоит все тебе тут показать, – произнесла она, и, взяв его за руку, увлекла за собой по коридору.
Джонатан осматривался. Помещения вокруг него были, казалось, напоены светом, золотистым светом и теплом. Приемная с маленькой конторкой из светлого дерева была увешана картинами. Не полотна абстракционистов, но и не классические пейзажи с натюрмортами. Это были оригинальные, яркие, живые рисунки, в которых чувствовался большой вкус и стиль и которые не были лишены смысла.
Через большую комнату, в которой были огромные окна, с четырьмя столами, которые были расставлены по углам, Перл провела Джонатана в свой кабинет.
Джонатан успел отметить, что в комнате на подоконниках отсутствуют невразумительные цветы, которые в изобилии можно наблюдать в других офисах. Нет, здесь на каждом из подоконников было всего лишь по одному цветку – по утонченной, изысканной орхидее. На левом окне орхидея была малиновой, на правом – светло-фиолетовой. И выглядело это, надо сказать, весьма впечатляюще.
Из этой комнаты был вход в еще одно помещение, занавешенный золотистым пологом с восточным орнаментом. Интересно, что там может быть такое, вскользь подумал Джонатан, но Перл отвлекла на себя его внимание.
– Вот, это мой кабинет, – она обвела рукой стены и потолок помещения.
– У тебя очень красиво, – кивнул Джонатан.
Он не льстил Перл, комната и впрямь была декорирована с большим вкусом. Оформление не мешало ощущать себя в этой комнате, как в офисе, но в то же время Джонатан должен был признать, что это самый необычный и стильный офис, который он когда-либо видел в своей жизни.
Белоснежный потолок, белые стены, белые подоконники. Но – красная плитка на полу, но – черный письменный стол, черный журнальный столик с верхней стеклянной крышкой, рядом с ним – лаконичный черный диван.
На письменном столе разложены стопки различных журналов с пестрыми обложками, глянцевых каталогов, цветные пластиковые папки.
В углу – прозрачный стеклянный стеллаж. В нем, как в витрине, причудливые вазы из керамики, фигурки животных из глины и оникса, отшлифованные ветви деревьев, напоминающие сказочных существ.
О прозе жизни в кабинете Перл напоминали лишь современный монитор, кофеварка в углу и немаркие жалюзи на окне.
Кстати, на подоконнике в этом кабинете были свежие цветы – белоснежные строгие каллы.
Да, вся обстановка подчеркивала, что хозяйка этого кабинета – личность незаурядная.
Перл налила им с Джонатаном дымящийся черный кофе в белые цилиндрические фарфоровые чашки. На плоском квадратном красном блюде в изобилии были разложены сладости – миндаль, рахат-лукум, шоколадные конфеты, марципаны.
– Да ты – гурман, – засмеялся Джонатан, – сибарит.
– Гедонист, – с улыбкой поправила его Перл.
– Пойдет, – согласился Джонатан, протянул руку за чашкой, сделал большой глоток обжигающего кофе, закусил миндалем, потянулся за марципаном в виде огромной ярко-красной клубничины.
– Дело в том, – начала Перл, – что я слишком долгое время в своей жизни ни от чего не получала удовольствие.
– Не умела?
– Не хотела. Разучилась радоваться, разучилась баловать себя.
– Неужели тебя больше некому было побаловать?
– Нет, некому, – со вздохом ответила Перл. – Но потом все изменилось. Я поняла, что нет смысла искать виноватых, нет смысла кончать с собой. Выхода нет. Кроме как… вновь начать жить в полную силу, найти свой собственный смысл жизни, не связанный с кем-то другим. С другими людьми.
– Кажется, у тебя получилось, – заметил Джонатан, дожевав клубничину. Марципан оказался восхитительным.
– Да, – согласилась Перл, – но не так уж просто и не сразу. И не без посторонней помощи…
Джонатан внимательно посмотрел на подругу.
– Поэтому, – продолжала она, – я хочу помочь тебе.
– Вот как?
Перл слегка покраснела:
– Вчера нам не удалось поговорить…
– Зато нам более чем удалось что-то другое, – с улыбкой заметил Джонатан.
– Это верно… но не будем отвлекаться от главного.
– Мне казалось, что главное – это наши отношения.
– А у нас отношения? Вернее, так: ты считаешь, что у нас отношения, Джонатан? – поправилась Перл.
– Думаю, да, – кивнул тот, – я ведь никуда не уехал сегодня. Потому что мне важно, что происходит у нас с тобой.
Лицо Перл осветилось радостной улыбкой, но тут же приняло забавное деловитое выражение: она взяла себя в руки.
– Но я хочу прежде всего кое-что понять: ты хочешь помочь мне именно потому, что в свое время кто-то помог тебе?
– Не совсем так…
– А как же?
– Мне не обязаны были помогать. Но, тем не менее, помогли очень сильно. Не только с тем, чтобы определиться. Вообще… Я словно родилась заново, стала другим человеком. Но помочь я хочу не поэтому… – Перл смешалась, немного помолчала. – Знаешь, в какой-то момент у меня словно открылись глаза. Я поняла, что самое важное – это люди, которые находятся рядом с нами. Я поняла, что поддержка других очень важна для нас… И еще важно то, что происходит здесь и сейчас. Неважно, что случится потом. Неважно, что произойдет через день, через месяц, через год… Важнее всего то, что мы делаем сейчас, и надо делать это как можно лучше, я так считаю.
Она остановилась, чтобы сделать глоток кофе и отправить в рот несколько ядрышек миндального
