Корни был искренне рад встрече. Насколько я понял из разговоров, эта троица дружила еще со школьной скамьи. Они были совершенно разными, но в то же время удивительно дополняли друг друга. Мейтленд, самый старший из них, был явно человеком дела и большим молчуном. Основными чертами Корни были твердость, несгибаемая воля и решительность. Лэднер обладал острым умом, проницательностью и был самым чувствительным из троих. Они все обладали огромной жаждой жизни и обладали удобной и очень облегчающей жизнь способностью в свободное от служебных обязанностей время сбрасывать с плеч долой груз ответственности и расслабляться по полной программе.
В начале войны они поступили в канадский военно-морской добровольческий резерв и довольно скоро были переведены в Англию. После нелегкого, но короткого периода в 1940 году, когда казалось, что им нечего делать (Корни провел некоторое время, разрушая доки в Гавре, и выбрался из Франции как раз вовремя), их перевели в Береговые силы, и они до 1942 года служили на малых лодках на восточном побережье.
Корни очень гордился тем, что был первым лейтенантом-«добровольцем» в 6-й флотилии канонерок в Фалмуте, где все командиры были кадровыми моряками. Позже во флотилии появился еще один резервист- доброволец – лейтенант Роберт Хиченс, со временем ставший легендарной личностью. В 1942 году Томми тоже служил с Хиченсом, а Дуг – в другой флотилии.
Прослужив два года, три друга вместе посетили адмиралтейство, где обратились с просьбой об отпуске, положенном им, как иностранным военнослужащим, и устроили так, что после возвращения из Канады будут назначены на новые догботы. Так что воссоединение трех давних друзей произошло благодаря перспективному планированию, а вовсе не благосклонности фортуны.
Время вынужденного ожидания мы постарались использовать с максимальной пользой – для тренировок и отработки необходимых навыков. Кроме того, грешно было не воспользоваться представившейся возможностью познакомиться с офицерами с других лодок, которые выходили из постройки по всей стране и собирались именно здесь. Каждый день одна из лодок назначалась «дежурной по напиткам» – в ее кают- компании собиралось много офицеров и за стаканом джина обсуждались насущные проблемы.
На одной из таких посиделок кто-то включил радио. Мы внимательно следили за ходом военных действий в Африке, поэтому, когда начались новости, в кают-компании стало тихо. После окончания интересующего нас блока снова начался возбужденный разговор. Неожиданно Томми Лэднер воскликнул: «Тише!» Казалось, диктор обращается не к многомиллионной аудитории, а непосредственно к нам. В помещениях, где собирается много народу, редко бывает так тихо. Тишина стояла абсолютная, не было слышно даже дыхания.
«Сегодня адмиралтейством передано следующее коммюнике.
В течение двух последних ночей легкие береговые силы имели короткие, но ожесточенные столкновения с противником вблизи голландского побережья.
В результате противник понес серьезный урон в живой силе и технике.
Адмиралтейство с глубоким прискорбием сообщает, что во время одного из сражений был убит лейтенант-коммандер Роберт Пиверел Хиченс, кавалер орденов „За безупречную службу“ и „Крест за боевые заслуги“. Другие потери с нашей стороны – два офицера и два матроса ранены. Родственники раненых проинформированы.
Все наши корабли вернулись в порты».
Томми замер, невидящим взглядом уставившись в свой стакан. Мысленно он вернулся в лето 1942 года, когда вместе с Хиченсом служил в 8-й флотилии канонерок. Я никогда не встречал этого человека, но был наслышан о нем. Рассказывали, что его отвага, целеустремленность и упорство вкупе с бесспорными качествами лидера помогли Береговым силам приобрести репутацию одного из самых боевых соединений королевского военно-морского флота.
В День святого Георга нам довелось услышать выступление по радио Питера Скотта – известного и многократно отличившегося морского офицера, сына знаменитого Скотта Антарктического. Мы как раз только что поужинали и отдыхали в гостиной отеля в Милфорд-Хейвен. Создавалось впечатление, что Питер Скотт, один из самых знаменитых командиров малых кораблей, зная, что мы находимся на пороге жизни в береговом флоте, дает нам личное напутствие.
«В этой борьбе, как и в любой другой борьбе с использованием специализированных средств, есть люди, сочетающие в себе качества хладнокровного лидера и глубокие профессиональные знания настолько хорошо, что выигрывают там, где отступают другие. Именно таким был лейтенант-коммандер Роберт Хиченс, чья гибель две недели назад стала тяжелейшим ударом, постигшим Береговой флот нашей страны, да и страну в целом. В береговых силах его называли Хич. Этот человек разработал и испробовал на практике большинство известных тактических приемов действий канонерских лодок. Он был общепризнанным лидером и вселял уверенность в сердца офицеров и матросов его флотилии. Пожалуй, его влияние распространялось и за пределами одной флотилии. Он, как никто, умел вдохновлять людей. Во многом благодаря ему наш береговой флот стал боеспособным и эффективным подразделением, сокрушающим врага не только орудийным огнем, но также отвагой и силой духа моряков.
Офицеры и матросы, участвующие в этом сражении, никогда не забудут легендарного Хича. Он оставил после себя богатое наследство, которое состоит отнюдь не только из высокоэффективных тактических приемов. Он всегда демонстрировал личное мужество, находчивость, упорство в достижении цели. И теперь люди, идущие в бой, думают: „Для Хича это было бы пустяком“ – и зачастую делают невозможное».
После девяти дней в Пембрук-Док конвой направился вниз по реке во внутреннюю гавань Милфорд- Хейвен. На кораблях все находились в напряжении. Каждую минуту мог поступить приказ выйти в море.
30 апреля 1943 года ровно в 16.00 долгожданный приказ поступил. Мы вышли в море, чтобы вступить в первое сражение с грозным врагом – бушующей Атлантикой.
Глава 3. СУХАРИ В ЗАЛИВЕ
Семнадцать судов конвоя друг за другом миновали шлюз и вышли во внешнюю гавань. Мы уходили четвертыми. Пока мы медленно двигались по узкому каналу, Корни неожиданно резко втянул носом воздух, принюхиваясь, и обернулся к Пику:
– Бензин! Ты чувствуешь запах? Быстро! Где?
Он дернул ручку машинного телеграфа назад и вперед, и шум двигателей стих. Мы бросили концы на берег и подтянули лодку к стенке. А в это время Пик уже носился с озабоченным видом по верхней палубе, выискивая источник неприятности. Уже через несколько секунд он обнаружил тоненькую струйку зеленой жидкости, сочившуюся из воздушного клапана одной из топливных цистерн.
А тем временем за нами выстроился длинный хвост из лодок, с которых доносились возмущенные крики и гудки, – все это было очень похоже на пробки на лондонских улицах, где водители проявляли нетерпение аналогичными способами. Механики быстро перекрыли подачу топлива и устранили неполадку. Двигатели снова заработали, и мы двинулись дальше.
К моменту нашего появления во внешней гавани два эскортных траулера и 657-я уже вышли за пределы бонового заграждения. Оглянувшись, можно было увидеть длинную череду дог-ботов и МТВ. На каждой лодке развевались красочные флажки и вымпелы, вызывая праздничное ощущение Милфордской регаты, а не торжественную печаль расставания. А мне вдруг стало грустно. Когда мы снова увидим родные берега? А ведь война есть война, и некоторые из нас могут никогда не вернуться домой.
Я отметил время, когда мы прошли боновые заграждения, и принялся наблюдать за нашим, с позволения сказать, эскортом. Далеко не первой молодости траулеры, отчаянно дымя, направлялись к своему месту во главе формирующегося конвоя. Интересно, кому пришло в голову дать нам в качестве эскорта эти древние посудины? Ведь совершенно очевидно, что, если случится что-нибудь непредвиденное, нам придется их защищать, а вовсе не наоборот. Бортовой залп только одного дог-бота примерно равен их суммарной огневой мощи.
После короткого инструктажа я узнал, что основные функции траулеров заключаются в том, чтобы указывать путь и создавать противолодочный экран. Чтобы сэкономить горючее, весь путь мы должны были проделать, используя в любой момент времени только один из четырех двигателей, а 10 узлов по плечу даже такому дряхлому эскорту.
Конвой сформировал походный ордер довольно быстро – корабли выстроились, как шахматные фигуры на доске перед началом партии, – и лег на западный курс. Мы двигались четырьмя колоннами: две колонны МТВ находились между колонной канонерок дог-ботов слева и колонной торпедных катеров справа по борту.
