А потом я вспомнил о минах. На некоторое время я о них как-то позабыл. Ясно видимые опасности с двух сторон от нас – мы словно проходили между готовыми сжаться челюстями, ощетинившимися острыми зубами, – вытеснили из головы мысли об опасностях невидимых, прячущихся в темной глубине вод. Интересно, насколько глубоко? Это ведь жизненно важно! В общем, миновала вечность, а может быть, даже не одна, прежде чем маяк остался позади. Карта называла место, где он стоял, Стрицика-Пойнт и информировала, что в лучшие времена маяк загорался каждые 6 секунд и был виден с 9 миль. Я был рад, что маяк был окутан темнотой. Мы отлично обойдемся без света, большое спасибо.
Когда мы миновали опасный проход, я обратил свое внимание на остальных. Сегодня с нами шла весьма пестрая компания: Питер Хьюс из Южной Африки, Дики Бердс с Новой Зеландии, Тед Смит из Ирландии, Кен Голдинг из доброй старой Англии и Корни из Канады.
– Все прошли, сэр, – доложил я.
Итак, подготовительный этап благополучно завершился.
Настало время для настоящего дела. Мы повернули на север и «поползли» вдоль берега, а вращающиеся антенны радара без устали обшаривали пролив по всей его ширине. В течение пяти часов мы вели поиски, но тщетно. Все наши усилия оказались напрасными.
Все было так тихо и спокойно, что по пути мы утратили интерес к Сенскому проходу. Он все так же был заминирован и имел ширину только полмили, на берегах так же, вероятнее всего, находились вражеские батареи, но теперь мы не верили, что с нами что-то может случиться, и оказались правы. Но только это было опасное состояние души. Я знал, что Корни с удовольствием расстрелял бы береговой маяк, чтобы хотя бы оставить свою визитную карточку. Но здравый смысл, слава богу, возобладал. Мы вполне могли вернуться завтра, так что не стоило обнаруживать свое присутствие.
К Мулату мы подошли в 6 часов утра, и Корни приказал принять топливо. Там стоял танко-десантный корабль, уткнувшийся носом в берег, и, пока я подводил 658-ю с одной стороны, Кен Голдинг поставил свою лодку с другой и не медля начал получать топливо. Таким образом, у нас оказалось свободными минимум два часа, и мы отправились отдыхать, приказав вахтенному сообщить, когда 633-я закончит заправку.
Из глубокого сна, в который я провалился, едва добравшись до койки, меня вырвали крики «Пожар!». Только люди, живущие на деревянном судне по соседству с 5000 галлонами бензина (или еще хуже – с парами полупустых танков, как было у нас в то утро), знают, какую опасность несет огонь.
Так что на верхнюю палубу я взлетел на крыльях страха. Небо было затянуто густым темным дымом, покрывшим в первую очередь наш мостик. Я уставился на танкодесантный корабль. На его палубе стояли штабеля бочек с высокооктановым бензином. А из трюма вырывались языки пламени.
Я с остервенением дернул рукоятку машинного телеграфа вперед-назад и завопил:
– Сматываемся!
Персонал машинного отделения знал лучше, чем кто бы то ни было, сколько бед может принести бензин, поэтому двигатели взревели едва ли не одновременно с моим сигналом. Быстрый взгляд на палубу убедил меня, что все в порядке, и я снова дернул ручку, скомандовав «Полный назад!». Хорошо, что мы не стояли у причала, – тогда деться было бы некуда. А поскольку танкодесантный корабль стоял перпендикулярно причалу, путь назад был свободен.
Зрелище было завораживающим. Пять дог-ботов «разбегались» от пылающего корабля, скрытого облаком черного дыма. Каждые несколько секунд мы слышали грохот, информирующий о том, что взорвалась еще одна бочка, внеся свою лепту в бушующий ад. Штабное судно находилось в Мулат-Коув. Удалившись на безопасное расстояние, мы видели, как оно приблизилось к горящему кораблю с пожарными шлангами наготове. Маленькие фигурки все еще бегали по палубе охваченного пожаром корабля с огнетушителями, но они были бессильны: дело зашло слишком далеко.
Окончания драмы мы не видели – нам приказали пришвартоваться к буям у Иста. Но когда мы вернулись вечером, пожар был потушен, обгоревший танкодесантный корабль все еще находился на плаву, но бензина на нем уже не осталось.
Корни посовещался с Морганом Джайлсом, и было решено, что мы совершим вылазку в небольшую бухту, где, по данным разведки, располагается флотилия взрывающихся мотоботов и карликовых подлодок, а утром пойдем за топливом в Анкону.
Когда мы готовились возвращаться к Исту, где должны были дождаться времени выхода в море, на горизонте появилась точка, явно держащая курс на Макнарский канал. Все мы были чрезвычайно заинтригованы, поскольку не получали никаких сообщений и никого не ждали. Она становилась все больше и больше, и в конце концов я смог рассмотреть в бинокль вымпелы на мачте.
– Виктор-6–5-5, – прочитал я и тут же радостно завопил: – Это же Деррик!
Мы встретили его со всем возможным радушием, поскольку действительно были искренне рады.
Корни сразу ввел его в курс дела, чтобы Деррик смог участвовать в вылазке в Сигал-Коув. После шести часов ожидания лодки вышли в море и попытались выкурить противника из маленькой бухты, выпустив туда несколько торпед. Все они взорвались, но из бухты никто не вышел. Нам оставалось только надеяться, что причиной этого стали полученные повреждения, а не отсутствие противника в бухте.
После этого мы зашли в Анкону, получили там топливо и отправились обратно в Вели-Рат. Через два часа неожиданно поднялся сильный ветер – началась бора. Корни решил вернуться. Когда темный горизонт начал принимать очертания гористого берега к югу от Анконы, Тони заметил два эсминца, следующие встречным курсом. Они сразу начали передавать сигналы, но почему-то семафорили не ту букву, что положено в соответствии с нашим перечнем сигналов.
Мы дали правильный сигнал, но в ответ получили снова неверную букву. Наконец сигнальщику первого эсминца это перемигивание, должно быть, надоело, и он просемафорил «АА» («Что за корабль?»). С тех пор как Корни стал командиром флотилии, у нас на борту появился сигнальщик, который теперь взял лампу и просемафорил ответ. Последовала пауза, и на эсминце снова замигала лампа. Сигнальщик озвучил ответ: «Согласно нашему перечню сигналов правильный ответ – Б – Бейкер».
Закончив смеяться, мы попытались представить себе поведение эсминцев, будь мы торпедными катерами противника. Судя по всему, они не имели информации о нашем присутствии в этом районе и имели полное право разнести нас в щепки. Разумеется, мы были рады, что они этого не сделали, но в глубине души чувствовали, что офицеры эсминцев проявили недопустимую медлительность. Мы были крайне удивлены несовпадением перечня сигналов. Позже выяснилось, что нам дали список, датированный другим числом. Ошибка могла обойтись дорого.
На следующий день ветер прекратился, и мы совершили переход, который оказался ничем не примечательным. На подходе к Вели-Рат увидели очень потрепанный, разбитый танкодесантный корабль. Вокруг остатков его надстройки был натянут брезент, а корпус почернел и местами обуглился. Не требовалось особой проницательности, чтобы узнать в калеке жертву мулатского пожара. Корабль шел в Анкону, где должны были решить его судьбу. Мы только молча подивились несокрушимой силе духа команды, да и самого корабля.
Флотилия совершила еще одно патрулирование в районе Сигал-Коув. Было очень тихо и совершенно спокойно. Мы как могли старались спровоцировать немцев на бой, но если они там и были, то проигнорировали нас. Пришлось несолоно хлебавши возвращаться к Мулату. Было 6.45, поэтому я решил часок передохнуть, предварительно удостоверившись, что рядом никто не получает топливо. Воистину пуганая ворона куста боится.
На этот раз меня разбудили не крики «Пожар!», а сильная рука вахтенного, бесцеремонно трясшая меня за плечо.
– У борта стоит «воспер», сэр, – сообщил он, – и его командир требует вас.
Это оказался Фрэнк Дорвик, бывший офицер одной из канонерок. Он был очень взволнован.
– Корни на борту? – спросил он. – Думаю, вам придется принять участие в спасательных операциях. Три часа назад я оставил 371-й и 287-й. Они плотно сели на грунт к северу отсюда у небольшого островка возле Керсо. Отсюда будет миль семьдесят. Я не смог им помочь и не мог воспользоваться радио, поэтому поспешил сюда за помощью.
Корни проинформировал командование и получил разрешение выйти в море с этой миссией милосердия вместе с Тедом Смитом (642-я) и Дики Бердом (643-я). Нам предстояло пройти 70 миль вдоль вражеских берегов, где нас в любой момент могли обнаружить береговые батареи, корабли и самолеты противника. Все это напоминало Сицилию. В общем, здесь было о чем подумать. Ведь, даже благополучно добравшись до
