Стало быть, Ламетр уже прошел тут перед нами.
— Когда ушел от тебя белый господин?
— Солнце два раза заходить после этого. Пошел с проводником в Тамарагду, к главному вождю фонги, чтобы не было войны.
— Дай и нам проводника, чтобы мы могли пойти в Тамарагду, к нашему белому другу.
Вождь с готовностью согласился выполнить нашу просьбу. Лица у неподвижно стоявших вокруг нас воинов были не слишком дружелюбными, но ни один из них ни словом, ни поступком не пытался нас задеть.
На ночь для нас освободили одну из лучших хижин — как раз напротив жилища вождя, а на следующий день мы должны были получить проводника и вьючных животных.
— Чтоб мне провалиться, — сказал Чурбан, зажигая карбидную лампу — бывшую собственность сержанта Потриена, — если стрелять в таких смирных негров не богопротивное дело.
Сейчас у нас было, наконец, время внимательно познакомиться с содержанием путевого журнала капитана Мандера. Записей было немного, ведь путь экспедиции до Тамарагды продолжался всего несколько дней. По большей части, текст был примерно такого содержания:
«Сегодня прошли примерно сорок шесть миль по ровной, легкопроходимой местности. Один из наших мулов погиб от укуса змеи и пришлось снова перераспределять вьюки…
Утром вы вешаем коробки с киноаппаратурой с левой стороны мулов, иначе они перегреются — так сильно жжет солнце. После полудня приходится, спасаясь от солнца, перевешивать их на правую сторону. В результате сегодня прошли меньше, чем рассчитывали… Долина реки уже скрылась из виду…» И в самом конце:
«Прибыли в Тамарагду, „столицу“. Множество хижин. Место это хорошо нам знакомо по фотографиям Пивброка…» На этом записи обрывались.
— Не понимаю, на что надеется капитан, — сказал я. — Здесь ведь ясно написано, что они дошли до Тамарагды, а вожди фонги утверждают, будто и не видели там экспедицию.
— Чертова история, — заметил Мазеа, лимонно-желтое лицо которого украшала теперь густая черная борода. — Ошибиться они не могли, раз узнали место даже по фотографиям.
— Поживем — увидим, — вздохнул Альфонс — А сейчас главное — выспаться.
— И выше голову, — добавил Чурбан и тут же, отрицая собственные слова, опустил голову на надувную подушку и захрапел.
Местность была теперь — хуже некуда. Такие плотные испарения поднимались от торфянистой почвы, такая удушливая жара стояла в джунглях, что мы просто задыхались. Вокруг нас вились тучи москитов.
Но мы наконец-то достигли излучины Сенегала и двигались теперь вдоль реки на север. С нами были вьючные мулы и проводник.
— Теперь мы повернуться спиной к реке и идти вперед, — показал нам новое направление туземец.
— Как же это?… — нервно переспросил Альфонс — Ведь Тамарагда на том берегу.
— Что ты говорить мне, господин… На том берегу жить только злые духи. Мы так и звать его: «Проклятый берег». Лес и болото, змеи, крокодилы и черти… Лесные люди… они все равно, как обезьяны, а не как мы…
— Ты говоришь, что тот берег… необитаем? — спросил Альфонс с таким волнением в голосе, какого я у него никогда еще не слышал.
— Это так… Между две реки всегда болото, мокро… Альфонс задумался.
— Хорошо. Слушай, Мазеа. Ты пойдешь с этим воином в Тамарагду. Отнесешь письмо Ламетру!
— Что случилось?
— Кажется, я напал на след исчезнувшей экспедиции!
— Ты решил эту загадку?
— Еще нет. Ясно только, что экспедиция шла не к Тамарагде, а двигалась по тому берегу Сенегала. — Альфонс снова обратился к туземцу. — Ты уверен, что на той стороне нет негритянских деревень?
— Господин, все наши племена жить здесь… Между две реки — другой берег, проклятый…
— Две реки — это Сенегал и Рамбия?
— Вы так их звать. Мы говорить: между две реки заперты злые духи.
Альфонс быстро набросал записку и отдал ее Мазеа.
— Спешите изо всех сил. — Он повернулся к негру: — В этой волшебной бумаге жизнь многих-многих негров. Если вы не поспешите в Тамарагду, огонь начнет падать на вас с неба. Ты знаешь, что приехало много солдат?
— Я знать это, господин, и спешить.
— Где мы можем перейти через Сенегал?
— Идти выше до заката солнца, будет узкое место — можно перекинуть ствол большого дерева…
Мазеа взял письмо и — равнодушный и молчаливый, как всегда — последовал за негром. Больше вопросов он не задавал.
Альфонс хотел тоже тронуться в путь, но Хопкинс схватил его за плечо.
— Слушай, может, ты объяснишь все-таки, что, по-твоему, случилось с экспедицией?
— То самое, что случилось бы, если бы во всем виноват был ты.
— Их украли?! — ошеломленно спросил Чурбан.
— Что вызвало внезапное изменение наших планов? Почему ты решил, что они на том берегу? — спросил я.
— Все так просто, что я не понимаю, как этого не заметили наши штабные специалисты… Слушайте. — Он вытащил путевой журнал Мандера и прочел: — «Утром мы вешаем коробки… с левой стороны мулов… Так сильно жжет солнце… После полудня приходится перевешивать их на правую сторону…» Ясно?
— Нет, — ответили мы оба.
— А ведь это очевидно. Они не могли идти к Тамарагде, потому что тогда солнце светило бы не справа. А по их запискам солнце светило именно справа, раз они, спасая ценные вещи от его лучей, вешали их с левой стороны мулов! Они шли от реки, ведь в журнале сказано: «Долина реки осталась уже позади…», и если утром солнце было по правую руку от них, речь может идти только о том береге.
Он показал на наших мулов.
— Сейчас утро. Если повернуться спиной к реке, солнце будет слева. Стало быть, они могли идти только в противоположном направлении, тогда солнце будет светить справа, как и сказано в записках Мандера.
— Ну и голова! — воскликнул Чурбан.
— Но кто-то должен был повести их по ложному пути, — сказал я в почти гениальном озарении.
— Правильно, — кивнул Альфонс — Мандер тут не при чём, это доказывает его журнал. Однако, лорд Пивброк… с которого все и началось.
— И который исчез на охоте! Голландец Ван дер Руфус — хороший человек, но это еще не значит, что и его друг…
— Но как же такое могло произойти? — недоуменно проговорил Чурбан.
— Ясно одно — мы это знаем от Ламетра — они высадились на берег в начале сезона дождей, в густом тумане.
— Как бы там ни было, вперед!
— И теперь уж и впрямь выше голову! — воскликнул Хопкинс.
Мы переправились через реку… Да, покинутый нами берег по сравнению с этим был раем! Скользкая, вязкая земля, зловонное дыхание болот, крокодилы, змеи, лягушки…
Воистину проклятый берег, как назвали его негры.
Мы взглянули на карту.
— Тут обозначена поляна с тремя платанами, на которой они разбивали первый лагерь. Если на карте поменять берега местами, то она должна быть как раз напротив вон той излучины… — сказал Альфонс.
Мы быстро пошли к излучине — прямо на юг, туда, где на карте изображен был север.
Чурбан, шедший впереди, громко вскрикнул. Через мгновенье мы догнали его… Никаких сомнений…
Перед нами была поляна… три платана… и… и… покрытая ржавчиной коробка от кинопленки!
