удостоены.
Он прибыл в лагерь с тремя моими остальными братьями. Самый старший, Хьялмар, которому было двадцать, изучал право в Голландии, когда вспыхнула война, и с трудом добрался до Трансвааля через португальскую территорию. Двое других, Амт и Джек, которым было соответственно шестнадцать и двенадцать, были школьниками, но и они наконец убедили моего отца позволить им пойти на войну. Джек, правда, оставался в лагере только в течение нескольких дней, поскольку старый Марула во время одного из посещений заметил его и приказал, чтобы он был отослан домой, но во всяком случае с этого времени в нашей палатке мы жили вчетвером.
В середине февраля примерно восемьсот всадников были собраны со всех коммандос, чтобы совершить рейд в Зулуленд. Цели этого предприятия я не знал, но думаю, что это была диверсия, поскольку британцы концентрировали в Колензо большие силы. Двое недавно прибывших братьев уехали на Тугелу, поскольку военная жизнь для них была в диковинку, но мы с Жубером присоединились к колонне, направлявшейся в Зулуленд. Утром мы, снова под командованием Марулы, собрались в ставке коммандант- генерала у холма Булвана. В течение нескольких дней мы двигались на восток через прекрасную живописную страну, где часто встречались краали местных жителей. Зулусы при встрече не показывали страха перед нами, но и проводников не дали, потому что поддерживали англичан.»
Никаких признаков английских войск мы не видели, и вся эта поездка была для нас отдыхом после напряжения последних недель. К сожалению, продолжалось это недолго, потому что на пятый день примчался гонец с приказом Маруле срочно возвращаться в Ледисмит.
Мы вернулись той же дорогой, но намного быстрее, и были в лагере на восьмой день после того, как оставили его. Последние два дня пути мы постоянно слышали звуки канонады со стороны Колензо, и, прибыв в лагерь, получили тревожное известие о том, что англичане прорвали нашу оборону и заняли холм Хлангвану, который считался ключом к линии обороны у Тугелы. Снова объявили сбор добровольцев. Двое моих братьев, Арнт и Хьялмар, снова отсутствовали, поэтому оставались только мы с Жубером, и мы присоединились к остальной части отряда Айзека Малерба. Необходимые пятьдесят человек набрались быстро, и в сумерках, на следующий день после нашего возвращения из Зулуленда, мы отправились в экспедицию, откуда не всем суждено было вернуться.»
Мы двигались большую часть ночи в компании с другими отрядами, спешащими к опасной точке. Дальше к нам присоединились маленькие группы людей, едущих в противоположном направлении, которые не делали никакой тайны из того, что оставили позиции на Тугеле, и когда мы приблизились к реке на рассвете, ситуация была критической. Мало того, что Хлангване был захвачен но и все бурские окопы на северном берегу в радиусе нескольких миль, были брошены, и, что было намного более серьезно, в воздухе царил дух уныния, что сильно встревожило нас.
До сих пор все а Натале верили, что скоро наступит мир, но всего за одну ночь настроение изменилось на пессимистическое, и чем дальше мы двигались, тем больше видели свидетельств растущей деморализации.
Сотни мужчин оставляли новую линию, которая была сформирована в холмах позади оставленных траншей. Они рассеивались в тылу, некоторых собирались группами, другие, грузили и увозили в тыл фургоны, и от их разговоров и поведения веяло бедой, поскольку мы, хотя и знали, что Хлангване пал, не знали, что одновременно с этим пал и дух наших людей.
Все выглядело плохо, но не совсем безнадежно, поскольку генерал Бота сформировал новую линию обороны в тылу старой и имел под командованием восемь или девять тысяч человек. Нас встретил один из его офицеров, которые направляли подкрепления к своим участкам. Нам было приказано оставить лошадей под охраной и спуститься по скалистому ущелью, которое вело к Тугеле. С обеих сторон взрывались крупнокалиберные снаряды, начиненные лиддитом, но никто из нас за время пути не пострадал и мы, дойдя до конца ущелья, оказались в русле сухого ручья, который пересекал открытую равнину и примерно через полторы мили впадал в Тугелу. Это русло проходило вдоль подножия холмов и от того места, где оно выходило из ущелья и до того, где оно изгибалось, было превращено в сектор новой линии обороны. Нам была назначена позиция у верхнего края, недалеко от того мечта, откуда мы подошли, и мы сразу стали осваиваться, копая для себя отдельные ячейки с помощью ножей и других подручных средств.
Английская пехота была в восьмистах ярдах от нас, приблизительно по линии наших прежних траншей, которые были оставлены за два дня до этого. Отсюда они вели непрерывный обстрел из винтовок, пули которых свистели над нами или впивались в землю перед нами.
Они также систематически обстреливали русло из различных орудий, в том числе вели навесной огонь из гаубиц, так что нам приходилось несладко.
Жертв не было из-за того, что берег был высоким, и никто из преторийцев не пострадал, хотя меньше чем через десять минут в мою шляпу попал осколок снаряда, а некоторые были задеты осколками летящих камней от снарядов, взорвавшихся в нижней части русла ручья.
Британцы на нашем участке не атаковали, но позднее тем же утром предприняли попытку овладеть холмами слева от нас, известными как Питерс Хайтс, которые занимало коммандо Бетхала.
Мы видели волны наступающей пехоты, но это было слишком далеко от нас, чтобы мы смогли что- то сделать. Сначала солдаты двигались ровными рядами, но затем их движение замедлилось и мы видели, что те, кто остался в живых, укрылись за скалами и камнями. Они понесли большие потери и стало ясно, что их атака отбита
В тот день больше ничего не произошло, и ночью тоже было тихо. Ночь прошла спокойно, а утром (26 февраля 1900года) англичане с белым флагом пришли, чтобы забрать мертвых и раненых.
Мы с братом спустились туда и провели несколько часов, разговаривая с английскими докторами и санитарами.
Возвращаясь к нашим позициям, мы встретили моего дядю, который продолжал служить в полиции Свазиленда. Эта случайная встреча спасла наши жизни. Мой дядя стал уговаривать нас провести с ним день-два. Приняв его предложение, мы зашли к своим, чтобы взять необходимые вещи и предупредить Айзека Малерба об отлучке. Он не возражал, поскольку позиции свазилендцев были рядом и он сказал, что пришлет на нами при необходимости. Когда мы уходили, он с улыбкой посмотрел на нас и сказал: «Возвращайтесь по первому моему слову, а то как же я буду удерживать этот берег, если вас двоих не будет рядом со мной»? Он вспоминал ночь у Сурпрайз-Хилл, и мы больше не видели живым ни его, ни других бойцов нашего отряда.
Взяв припасы и одеяла, мы пришли к свазилендцам. На рассвете англичане начали сильный артиллерийский обстрел ручья. Целый день снаряды легких и тяжелых орудий падали на нас, а мы продолжали удерживать берег. Шрапнель и лиддит забрали много жертв, и для нас все это было ужасным испытанием.
Несмотря на наше моральное состояние, бомбардировку мы перенесли хорошо. Некоторые отошли в ущелье, но никакого массового дезертирства не было и, когда наступила темнота и бомбардировка стихла, мы прочно удерживали свои позиции после этого тяжелейшего дня. Этот артобстрел был подготовкой к завтрашней атаке и, когда он стих, мы с братом пошли на свои позиции, чтобы присоединиться к своему отряду. В сумраке мы пробирались по руслу ручья, обходя группы бюргеров, стоявших вокруг убитых или раненых товарищей, обсуждая прошедший день, но, когда мы прибыли туда, где накануне были наши товарищи, то никого там не нашли. Нам сказали, что они час назад ушли по ущелью к какому-то другому месту. Мы недоумевали, почему Айзек не послал за нами, но потом решили, что его ординарец нас просто не нашел. Мы расстроились и решили следовать за ними, но прежде заехали к дяде и объявили ему о нашем намерении. Он сказал, что хочет пойти с нами и присоединиться к коммандо Претории, так как давно об этом думал. О своем решении он сообщил фельдкорнету и мы втроем пошли по ущелью. Подниматься по нему в темноте можно было только ощупью, мешало множество камней, но другого пути у нас не было.
Когда наконец мы достигли верхнего края, мы были настолько утомлены от тяжелых грузов, которые мы несли, и был такой маленький шанс на обнаружение нашего отряда в ночной темноте, что мы легли прямо здесь и проспали до рассвета. Когда рассвело, мы забрали у охраны наши седла и пошли к лошадям, которые находились невдалеке. Люди, охранявшие лошадей, сказали нам, что Айзек Малерб со своим отрядом ночью были здесь, а утром отправились к Питерс-Хейтс, которые находились в нескольких милях к востоку, чтобы присоединиться к коммандо Бетхала. Узнав об этом, мы быстро перекусили, оседлали лошадей и отправились, держа путь позади гряды холмов, по которым проходила бурская линия
