завтра утром, маршруткой. Переночую с ней в палате, — она натянула на Светку майку и уложила в кровать. — Отдыхай, доченька. Я сейчас приду.
Они прошли на кухню. Вздохнув, Маша устало опустилась на табурет. Николай согнал пчелу с кувшина, в котором оставался абрикосовый компот, и налил напиток себе в стакан.
— Хотя, может, никуда ехать не придется, — Маша поднялась. — Пойду, Аню выпущу…
Через минуту Николай услышал, как она вскрикнула, и поспешил к женщине. Маша стояла на пороге комнаты старшей дочери, качала головой.
— Вы посмотрите! — сказала она гневно. — Эта дура через окно удрала! Пусть только вернется! — Маша сжала кулачки. — Я так ее выпорю — неделю сидеть не сможет. Совсем с ума сошла противная девчонка!
Заглянув в комнату, Николай увидел растворенное окно.
— Бывает, — он осторожно взял Машу за плечи. — Вы не волнуйтесь. Глупенькая она еще у вас…
Женщина хмуро посмотрела на Николая. Он убрал руки, и Маша, продолжая ворчать на дочь, ушла в комнату Светы. Строя гримасы, Николай вышел на веранду.
— Момент я выбрал неудачный, — тихо пропел он. — И погубил роман свой дачный… Ладно, пора на работу. Хоть и не хочется, а надо.
Выехав за поселок, отыскивая в лесу дорогу к месту поиска, Николай достал 'кэмел'. И громко выругался: в пачке осталась одна сигарета.
— Ну, что за день сегодня! — застонал он. — Маразм какой-то!
Мужчина остановил машину и закурил. Два блока сигарет лежали у него в комнате, в рюкзаке. Он посмотрел на часы: почти без двадцати двенадцать. Представил, как пашет на жаре и без курева. Выругался от бессильной злости. Подумал, что день не сложился. Бестолковая поездка с Машиным ребенком выбила из рабочего настроения. И потом, он всегда не любил, когда в делах, касавшихся поиска, одно за другим начинали возникать препятствия. В таких случаях, если он пер напролом, то в конце-концов оказывалось, что предпринятые им героические усилия безрезультатны. Желание работать окончательно пропало.
'Возвращаться — плохая примета, — подумал он. — Конечно, можно съездить за сигаретами, минут пятнадцать туда и столько же обратно. А потом целый день бродить-копать на солнцепеке'. Поразмыслив, Николай пришел к выводу, что искать днем — плохая идея с самого начала. Лучше дождаться темноты, когда спадет жара и намазаться репеллентом с головы до ног. Должен же он хоть как-то защищать от кровопивцев. И людей поблизости не будет. Нет таких идиотов, как он, которые на море вечером попрутся к болоту кормить комаров.
— Уговорили, — он ткнул окурок в пепельницу, — еду назад.
'Врачи'
Приехавшие сразу после отъезда Николая врачи, были серьезны, немногословны и предельно деловиты. Осмотр хнычущей, кашляющей Светки занял всего несколько минут. Прослушав легкие и бронхи девочки, седоусый доктор в очках с оправой из золотистого титана провел по ее язычку палочкой с ваткой. С брезгливой миной продемонстрировал напарнику синеющую на глазах вату.
— Что это? — встревожилась Маша. — Что с малой, доктор?
— Ничего страшного — вирус гриппа, — седоусый уронил палочку в полиэтиленовый пакетик и спрятал в чемоданчик. — Новые тесты, — пояснил он. — Недавно поступили.
— Нужно класть ребенка в больницу, — ответил второй медик — бритоголовый, широкий и массивный, словно профессиональный борец. — Собирайте ребеночка в дорогу, мамаша.
Красная курточка-пижамка была явно мала ему размером: обтягивала раздувшееся мышцами туловище, а из коротких рукавов далеко вперед высовывались волосатые кисти. Неожиданно легко он шагнул к женщине и заслонил кровать с больной девочкой. Лицо у него было молодое, гладкое, похожее на маску. Жесткие серые глаза фельдшера холодно измерили Машу с головы до ног. Женщине стало не по себе, непроизвольно попятившись, она спросила седоусого:
— Доктор, это ведь не воспаление легких?
— Нет, — врач глянул на часы. — Просто сильный грипп. Такого маленького ребенка нужно лечить в стационаре. Вы собирайтесь, а то у нас много вызовов, — он поднялся. — Мы вас отвезем.
— Сейчас, сейчас, — Маша взяла со стула Светкино платье и, сев рядом с дочерью, принялась одевать ее. — Вы не волнуйтесь — я быстро. Дай маме ножку, Светочка, — она взяла детские сандалии.
— У вас только одна дочь? — спросил похожий на борца медик. — Еще дети есть?
— А что? — Маша испуганно посмотрела на врачей. — Две дочки у меня…
— У нас Анька есть, — прохрипела Света. — Она — плохая… Мама, я не хочу в больницу, — заныла девочка. — Не хочу… Апчхи… Не хочу ехать! — она скривила личико в плаксивую гримаску и стало ясно, что сейчас Света заплачет, а может даже начнет кричать.
Медики поморщились. Седоусый достал из кармана куртки леденец в яркой разноцветной обертке и подошел к юной пациентке.
— Держи, — он сунул ребенку конфету. — Только не плачь. Очень вкусная конфета.
— Не хочу, — Светка отвернулась и заплакала прямо в ухо матери. — Не хочу ехать!
Она разрыдалась, но плач сменился приступом кашля. Сидя на разворошенной постели, Маша растерянно успокаивала дочку.
— А где ваша вторая? — спросил фельдшер. — Она дома?
— Нет, — женщина нахмурилась. — Гуляет где-то… Почему вы о ней спрашиваете? Она могла заразиться? Это опасно?
— Болеть всегда опасно, — сказал седоусый, отошел к окну и, шурша оберткой, развернул леденец. — Штамм гриппа у вашей малышки… — он сунул изумрудный шарик конфеты в рот и громко причмокнул. — Им сейчас многие болеют. Болезнь протекает тяжело, бывают серьезные осложнения… — он снова причмокнул. — Поэтому лучше лечить в стационаре…
— Тем, кто мог заразиться, — перебил напарник, — мы прививки делаем.
— Да, — кивнул седоусый. — Нужно сделать прививку вам и вашей старшей.
— Мужу тоже, — 'борец' вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку. — Он у вас где?
— Мы в разводе, — сухо ответила Маша. — Он с нами давно не живет. Но Анька придет поздно… Высморкайся, — она кое-как успокоила дочку и зажала сопящий носик девочки платком. — Сильнее дуй… Вот так. Молодец.
— А вы не можете ее позвать? — спросил седоусый. — Если вовремя прививку не сделать, то обеих в больницу придется класть.
— Подожди минутку — я вещи принесу, — сказала Маша дочери и быстро вышла из комнаты. — Как я позову ее? — она вернулась с большим пакетом в руках. — Мобильные не работают, а где сейчас Анька шляется — я не знаю.
Медики переглянулись. Фельдшер еле заметно пожал плечами и сунул в рот сигарету.
— Не курите при больном ребенке! — зло сказала Маша. — И вообще, у меня в доме не курят. Даже квартиранты в сад выходят!
— Я не собирался здесь курить, — огрызнулся мужчина. — Сейчас выйду.
— У вас есть постояльцы? — быстро спросил седоусый. — Сколько их? Где они?
— Один, — женщина нахмурилась. — На море сейчас. Говорил, вечером вернется… Да, что такое происходит? Почему вы все расспрашиваете, доктор?
— Идем покурим, Олег Васильевич, — предложил фельдшер напарнику. — Мы ненадолго, женщина. Мы сейчас покурим на улице, а то дорога длинная…
— Чтобы при ребенке в машине не дымить, — седоусый вышел в коридор.
— Пять минут, — 'борец' на прощание продемонстрировал растерявшейся женщине сигарету зажатую в толстых пальцах. — И поедем, — он бесшумно выскользнул следом за коллегой.
— Мама, я писать хочу! — плачущим голосом сообщила Света. — Мама!
