За исключением часовых все нижние чины собрались во дворе, покуривают табачок и время от времени над чем-то хохочут. По-видимому, бывшие в нашем эскорте казаки делятся впечатлениями о дворце хана. Остальные обитатели караван-сарая, как правоверные мусульмане, недавно совершили намаз (40) и уже разошлись по своим комнатам.'
Кабул, 1928 год
Выслушав отчет о полете, успешных переговорах и переданных вождю деньгах, Саидов сдержанно похвалил:
— Неплохо. В конце недели полетите снова, доставите горцам патроны и пулемет. Сейчас отдыхай, на базаре я справлюсь сам… В пять часов к Филимонову, поедете вместе к Пурятинскому.
— Точно, — кивнул Юсуф. — У его падчерицы именины, а я совсем забыл о них. Нужен подарок.
— Подберешь что-нибудь в лавке, или у соседей. Недорогое.
Абдалла вернулся на рынок, а молодой человек прилег вздремнуть. В нужное время напольные часы разбудили его звонким боем. Юсуф совершенно не выспался, но делать было нечего, пришлось вставать. Для того, чтобы окончательно придти в себя, выпил чашечку крепкого кофе. Вскипятил воды из колодца в большом котле. Гремя медными кувшинами и тазами, помылся, тщательно побрился опасной бритвой. Внимательно осмотрел в зеркале загорелое, обветренное лицо и обработал квасцами маленький порез у кадыка. Занялся своим гардеробом. Бухарский халат к случаю не подходил, и Юсуф оделся совершенно по- европейски: рубашка с накрахмаленной манишкой, галстук бабочкой, серый в черную полоску костюм и начищенные до зеркального блеска серые с черными носами туфли. Поверх драповое пальто и на голову — круглую каракулевую шапочку.
Выйдя из дому, взял на соседней улице экипаж. На рынок в дядину лавку не поехал. Купил подарок в британском магазинчике, неподалеку от совпосольства. Флакончик цветочных духов и огромную, размалеванную слонами с тиграми коробку засахаренных индийских фруктов. Затем поспешил к летчику в гостиницу.
Военлет долго не открывал дверь комнаты: спал после полета. Когда же заспанный Паша наконец-то появился на пороге, то пришлось минут пять втолковывать ему, куда и зачем нужно сейчас ехать. В ответ на слова 'бухарца' он только бессмысленно таращил мутные глаза. Оказалось, что приземлившись, летчик на радостях 'обмыл' с Черепахой удачное возвращение.
Морщась от злости, Юсуф загнал пилота в душевую и заставил постоять под струями ледяной воды. Постепенно взгляд трезвеющего Филимонова приобрел осмысленное выражение. Обмотав махровым полотенцем широкие чресла, Павел сунул в рот папиросу и стал бриться. 'Бухарец' тем временем сходил в посольский буфет и приобрел дюжину любимых именинницей пирожных. Разговорился с продавщицей о цветах. Услышав, что у дочки бывшего полпреда сегодня 'день ангела', тетка отвела Юсуфа к посольскому садовнику, и тот, войдя в положение, срезал в теплице семь алых роз. Буфетчица завернула букет в 'серебряную' бумагу и украсила красной шелковой ленточкой. Попросила передать 'девочке' ее наилучшие пожелания.
Опоздав на полчаса, молодые люди наконец-то прибыли к особняку бывшего дипломата. Маленькая белая вилла находилась на границе района, где дома, принадлежавшие европейцам, сменялись туземным кварталом. Выйдя в отставку, Пурятинский получил здесь от Аманулы-хана в пожизненное пользование дом с садом. Со слов 'дяди' Юсуф знал, что афганский монарх высоко ценил заслуги дипломата царской школы и был недоволен его отставкой.
Но время летело быстро, память у коронованных особ коротка, на смену старому полпреду пришли новые люди, и скоро все забыли о Пурятинском. Так говорил 'дядя' и это наглядно подтверждал вид резиденции бывшего посла. Зигзаги трещин покрывали стены, кое-где отвалились куски штукатурки. Дом требовал ремонта, бассейн давно не чистили, а землю в облетевшем саду покрывал ковер неубранных листьев. По деревьям в саду было видно, что их уже несколько лет не подрезали. Привратник в солдатской шинели и турецкой феске проводил молодых людей по выложенной камнем дорожке в дом. Судя по всему, ограниченные средства не позволяли Владиславу Игоревичу держать необходимый штат прислуги. Тот же привратник сходил, позвал хозяина дома. И пока Пурятинский шел откуда-то из комнат в прихожую, турок принял у гостей их пальто и головные уборы.
— Добрый вечер, товарищ пилот, — воскликнул появившийся Пурятинский. — Здравствуйте, господин Аббассов. Очень рад, очень рад! Уже стал побаиваться, что вы заняты и не придете на наш скромный праздник, — он пожал руки молодым людям и пригласил пройти в комнаты. — Мариночка, к тебе гости! — позвал он. — Доченька, иди к нам!
Прежде чем вышла именинница, Юсуф успел осмотреться. Как и снаружи, в гостиной на всем лежал признак старения и простоты, граничившей с бедностью: потускневшая мебель, выцветшие обои, потолок с потрескавшейся побелкой. Молодому человеку показалось, что к торжеству никто не удосужился даже вытереть пыль с мебели и вымыть высокие узкие окна, стекла в шкафах.
Его критический осмотр был прерван появлением маленькой полной девушки. Шестнадцать- семнадцать лет, черная коса на плече и смуглое восточное лицо. Далеко не красавица, но черты приятные и располагающие к себе. Открытый и простодушный взгляд живых карих глаз. На шее переливается зелеными огоньками изумрудов золотое ожерелье. Голубое, изящное платье. Белые чулочки, подчеркивающие полноту ножек, и синие туфли.
Владислав Игоревич представил молодых людей дочери, после чего они вручили цветы и подарки. От оказанного внимания щечки Марины простодушно зарумянились и, чтобы скрыть смущение, девушка уткнулась лицом в бутоны роз. Она искренне поблагодарила. Заметив, как ее глазки быстро, изучающе перебегают с одного гостя на другого, Юсуф мысленно улыбнулся.
Через минуту выяснилось, что блондинистый Филимонов вызвал у именинницы больший интерес, чем скуластый и коричневый от загара бухарец. Марина стала с любопытством расспрашивать военлета о его опасной мужественной профессии. Павел охотно снисходительным тоном отвечал на вопросы дилетантки и женщины. Внимание девушки ему нравилось и, чтобы произвести большее впечатление, он предложил устроить ей прогулку на своем аэроплане. Посмотреть на Кабул с высоты птичьего полета, так сказать.
Обрадованно вспыхнув, Марина обратилась к отцу за разрешением. Владислав Игоревич с улыбкой ответил, что ничего не имеет против. И если товарищ пилот не возражает, даже он не отказался бы от такого аттракциона.
— Возьмете старика на небо? — спросил Пурятинский, добродушно улыбаясь. — Пока ангелы не прибрали?
— Ну, папа, — укоризненно произнесла Марина и чмокнула отца в щеку. — Не говори так.
Филимонов легкомысленно ответил, что с удовольствием покатает знакомых. Поинтересовался, когда же будут остальные гости? Хозяева смущенно замялись, и 'бухарец' решил, что он с пилотом единственные, кто ответил на приглашение бывшего дипломата. Но ошибся. Буквально через несколько минут в доме появился еще один гость. Высокий тучный пуштун за пятьдесят, в военном мундире, но без знаков различия. На полной груди блестела эмалями орденская звезда.
Новоприбывшего господина звали Арман Абдмохаммед и служил он чиновником в министерстве внутренних дел. Кем именно уточнять не стал. По-европейски бритый старый знакомец Пурятинского держался несколько высокомерно. Протянул пухлую ладонь военлету, кивнул поклонившемуся Юсуфу и вручил имениннице коробочку с подарком. Галантно поцеловав воздух над девичьей ручкой, господин Арман Абдмохаммед сказал Марине длинный и по-восточному цветистый комплимент. Вежливо поблагодарив, девушка с видимым удовольствием примерила на руку подаренный золотой браслет.
Прохаживаясь по гостиной, Юсуф обратил внимание на большое фото, где хозяин дома в френче с орденом Боевого Красного Знамени на груди стоял рядом с Амануллой-ханом. Позади короля и дипломата виднелся автомобиль, смешанная группа военных. Среди мундиров афганских гвардейских офицеров выделялись красноармейские гимнастерки с 'разговорами'. Заметив взгляд молодого бухарца, Владислав Игоревич с гордостью рассказал, что в свое время фактически он был зачинателем отношений между
