ночью.
– Когда именно?
– На прошлой неделе. Не помню. В четверг, а может, в пятницу. – Она пожала плечами. – Я ведь на пенсии. Что мне считать дни? Они все одинаковые. Помню только, что наутро вывела моих деток погулять, а кто-то расцарапал ключом весь бок автомобиля Эрин. Вообще-то у меня есть калитка, чтобы во двор не лазил кто попало, вот только мой лентяй сын все не соберется зайти починить ее. Мог бы побеспокоиться, вдруг меня изнасилуют и убьют. Думает, все ему достанется.
Хихикнув, она любовно взглянула на своих рыжих котов, которые весили, наверное, килограммов по двенадцать.
– А вы бы не позволили мне заглянуть к ней в комнату? – вкрадчиво спросила я. – Может, я хоть пойму, куда она уехала. Ее мать места себе не находит.
– Разумеется, – пожала плечами хозяйка. – Почему ж нет? Вы ей не чужая.
Всем бы нам таких квартирных хозяек! Неприкосновенность жилища? Какая еще такая неприкосновенность?
Она привязала котов к ручке разбитой сетчатой двери и направилась к фасаду гаража. Передняя стенка с заложенными старыми воротами была обшита вагонкой, и здесь теперь были две двери и два окна.
– Когда строили домик для гостей, я попросила сделать здесь две квартирки с отдельными входами, – пояснила женщина. – Ванная одна. Если сдавать, так получается выгоднее. Почти отдельное жилье. Семьсот пятьдесят в месяц.
Семьсот пятьдесят долларов в месяц за то, чтобы жить в гараже и пользоваться одной ванной неизвестно с кем…
– Кстати, меня зовут Ева, – прибавила она, поднимая темные очки на лоб. – Ева Розен.
– Эллен Стюарт.
– По фамилии и не скажешь, что вы с Эрин родня, – подмигнув, заметила Ева, открывая мне дверь в комнату.
– Это фамилия мужа.
Квартирка состояла из одной комнаты с тусклым линолеумом на полу. В один угол втиснулась малогабаритная кухонька: маленькая раковина, полная грязной посуды, по которой ползали полчища муравьев, двухконфорочная плитка, микроволновая печь, мини-холодильник. В глубине комнаты пряталась неубранная кровать. Других признаков того, что здесь кто-то живет, не было. Ни одежды, ни обуви, никаких личных мелочей.
– Похоже, она выехала, – сказала я. – Вы не видели, она не укладывала вещи в машину?
Ева вдруг резко обернулась ко мне, открыв рот. Сигарета прилипла к нижней губе и раскачивалась, грозя упасть.
– Нет! Про выезд мне никто ни слова не говорил. Да еще посуду грязную оставила! Селишь людей в приличные условия, а они с тобой вот как!
– А за последние несколько дней никто еще сюда не наведывался?
– Нет. Только та, другая. Толстушка.
– Джилл Морон? – догадалась я.
– Ну да. Противная она какая-то. Глазки эти маленькие… Я бы на такую моих деток ни за что не оставила.
– Она живет во второй комнате?
– Кто-то должен будет мне за это ответить, – пробормотала Ева. – Договаривались на сезон. Пусть деньги платят.
– А кто платит за квартиру?
– Чеки всегда привозит Пэрис. Очень хорошая девочка. Поверить не могу, чтобы она такое допустила.
Сердито пыхнув сигаретой, Ева шагнула к раковине и включила воду. В кране зашипело. Потом наконец потекла рыжая от ржавчины струйка.
– Не могут же люди выехать вот так, среди ночи, и думать, что платить не надо! Мой никчемный сынок одним хорош: он судебный исполнитель. Он всех знает.
Ева открыла дверь, и я следом за нею прошла через общую ванную на вторую половину гаража, которую занимала Джилл Морон. На полу кучей валялись мокрые полотенца, стенки душевой кабины пестрели рыжими пятнами ржавчины и черными – плесени.
– Эта еще здесь, – буркнула Ева. – Свинюшка. Поглядите, что она тут развела.
Впечатление было такое, будто в комнате только что закончился обыск, но, скорее всего, у девушки просто такая манера вести хозяйство. Повсюду глянцевые журналы и разбросанная одежда. На кофейном столике – пепельница с горой окурков. Я заметила на полу номер «Сайдлайнз», открытый на моей фотографии, и поспешно задвинула его ногой под диван.
– А в воскресенье вы дома были, миссис Розен?
– А вечером?
– По вечерам в воскресенье я хожу в тайский ресторанчик с моим другом Сидом. Я взяла карри из курицы. Такое острое! Потом несколько дней изжогой мучилась.
– А во сколько вернулись?
– А вот это не ваше дело!
– Мисс Розен, прошу вас, это может быть очень важно. Эрин пропала.
Она еще немного поломалась, затем склонила голову набок и повела плечиком.
– Сид – особенный друг, если вы меня понимаете. Домой я вернулась только в понедельник. Около полудня.
Значит, у Эрин было полно времени, чтобы собрать вещи – или чтобы кто-нибудь сделал это за нее.
– Она сбежала с парнем, вот что, – резюмировала Ева, докурив сигарету и сунув окурок в переполненную пепельницу. – Не в обиду вам будь сказано, племянница ваша из тех, кто носит майки в обтяжку и серьгу в пупке.
И это говорит семидесятилетняя дама в бикини!
– А про парня ее что можете сказать? – спросила я. – Какая у него машина?
– Я шестьдесят семь лет прожила в Куинсе. Что я понимаю в машинах?
Я задержала дыхание, чтобы успокоиться. Когда же я все-таки научусь дипломатии в разговорах с людьми?
– Меня интересует цвет, размер, особые приметы, которые я могла бы сообщить полиции.
– Кажется, черный. Или темно-синий. Я только один раз видела, и то ночью.
– А сам парень? Какой он из себя?
– Это что, допрос с пристрастием? – с притворным возмущением воскликнула Ева. – Или меня снимают в «Законе и порядке», а вы – окружной следователь, мисс?
– Мисс Розен, я просто волнуюсь из-за племянницы. Боюсь, вдруг с ней что-нибудь случилось. Она никому не говорила, что переезжает. Об этом ее парне тоже никто из родных не слыхал. Откуда нам знать, что она отправилась с ним по доброй воле?
Ева задумалась, на секунду в ее глазах блеснуло любопытство, но затем она с деланым равнодушием отмахнулась.
– Не разглядела я его. Услышала, что ругаются, выглянула в щелку жалюзи, но он стоял спиной ко мне.
– Как вам показалось, он высокий или не очень? Молодой или постарше?
Она пожала плечами.
– Роста среднего. Говорю же, спиной ко мне стоял.
– А человека, у которого работала Эрин, вы знаете? – спросила я.
– Какого еще человека? Я думала, она у Пэрис работает.
– Его зовут Дон Джейд. Средних лет, худощавый, очень симпатичный.
