– Мистер Берн показал, что слышал, как Джилл сказала вам, будто знает что-то о Звездном – том коне, который погиб. Что она знала?
– Понятия не имею, о чем она говорила. Конь погиб глубокой ночью в результате несчастного случая. И знать тут нечего.
– Можно знать много, если то не был несчастный случай.
– Но это был
– Вы при нем присутствовали?
– Нет.
– Значит, вы не можете знать наверняка, что произошло. Если это был несчастный случай, почему в крови животного обнаружен транквилизатор?
– Откуда вы знаете? – вскинул глаза Джейд.
Лэндри посмотрел на него как на недоумка.
– Я сыщик.
– В смерти Звездного никакого криминала не было!
– И его хозяин рассчитывает на крупный чек от страховой компании, так?
– Если страховая компания решит заплатить, что вряд ли.
– А вы получили бы часть этих денег?
Джейд поднялся.
– Все, я ухожу!
– В котором часу вы вчера вышли из «Игроков»?
– Около одиннадцати.
– И куда отправились?
– Домой. Спать.
– И не завернули на ипподром, проверить, все ли в порядке в конюшне?
– Нет.
– Даже после того, что случилось накануне ночью? Вы не беспокоились?
– Вчера ночью дежурила Пэрис.
– А вы, стало быть, отправились домой, спать. Один?
– Нет.
– С той же подругой, что и ночью в четверг?
Джейд демонстративно промолчал и вперил взгляд в стену.
– Послушайте, Дон, – доверительно заметил Лэндри, вставая из-за стола, – вам надо все мне рассказать. Дело серьезное. Не просто полдесятка лошадей разбежались кто куда среди ночи. Девушка погибла. Понимаю, в вашем мире она, видимо, немногого стоила, но в моем мире убийство – крупное событие. Всем, кто ее знал и у кого были какие-то проблемы в общении с нею, придется отчитаться о своем местопребывании в ту ночь. Если у вас есть надежный свидетель, лучше скажите, или я буду вынужден потратить куда больше вашего драгоценного времени.
Он боялся, что Джейд сейчас вспылит и покинет помещение. Но Джейд был явно не дурак. В его уме явно шла напряженная работа по обработке и отбору нужной информации. Наконец он выдавил:
– Сьюзен Этвуд. Клиентка. Был бы очень благодарен, если б вы не посвящали в это никого из других моих клиентов.
– Все хотят в любимчики к тренеру? – усмехнулся Лэндри. – Да вы, Дон, просто артист! Объезжаете и коней, и хозяев.
Джейд шагнул к двери.
– Мне будут нужны ее адрес и телефон, а также имена и телефоны ближайших знакомых Джилл Морон, – бросил ему вдогонку Лэндри.
– Спросите у Пэрис. Мелочами у меня занимается она.
«Мелочи, – подумал Лэндри, провожая его взглядом. – Вот, значит, что такое для Дона Джейда жизнь девушки: мелочь».
– Спасибо, что уделили нам время, мистер Джейд.
– Джейду надо по-другому вести дела, – заявил Ван Зандт.
Мы стояли у ограды ринга, наблюдая, как крохотная наездница на пони берет два низеньких, нарядно украшенных плетеных барьерчика. И девочка, и пони были полностью поглощены своим занятием; глаза у обеих горели решимостью и спортивным азартом. Они были одна команда: девочка и пони против всего мира.
Я хорошо помнила это ощущение. В детстве у меня тоже был пони – ярко-рыжий, по кличке Парти Мэннерс. Мой лучший, самый близкий друг. Даже после того, как я переросла его, со всеми своими бедами я бежала к Парти, и он всегда сочувственно выслушивал меня. А когда в зрелом возрасте двадцати пяти лет он тихо скончался, я плакала по нему так, как никогда ни по одному из человеческих существ.
– Вы меня слушаете? – ехидно спросил Ван Зандт.
– Да, и совершенно с вами согласна. Убийства отпугивают потенциальных клиентов.
Ван Зандт нахмурился:
– Для ваших острот я не в настроении.
– По-вашему, я шучу? Одна девушка-конюх исчезает без следа, вторую находят мертвой…
– Исчезает? – переспросил Ван Зандт. – Она ведь уехала.
– Судя по всему, З., полиция другого мнения. Меня о ней спрашивал следователь.
Он резко обернулся ко мне.
– И что вы ему рассказали?
– Ничего. Я с ней даже знакома не была. Просто предупреждаю. Вас тоже наверняка спросят.
– Мне нечего ему сказать.
– А вот вчера вечером у вас очень даже нашлось что сказать о ней. Что она заигрывала с клиентами, что у нее губа не дура… Да, в общем, почти то же самое, что потом вы говорили про Джилл. Знаете, З., не стоит дурно отзываться о мертвых. Особенно когда поблизости следователь.
– У них нет права допрашивать меня!
– Еще как есть. Вы знали обеих девушек. И, честно говоря, относились к ним так себе.
Он оскорбленно надулся.
– Вы меня в чем-то обвиняете?
– Да что вы! – Я удивленно округлила глаза. – Продолжайте вести себя с полицией в том же духе, и они из чистой вредности повесят это убийство на вас. А я вызовусь нажать на поршень шприца, когда вам в вену вгонят иголочку.
– Вы о чем? Какую иголочку?
– Это же высшая мера. Убийство – особо тяжкое преступление.
– Варварство, – буркнул он, оскорбленный до глубины души.
– Как и закапывать девушку в яму с конским навозом.
– Бросьте ваши дурацкие шутки! Вы в самом деле думаете, что я способен на такое зверство? – Теперь он сделал лицо глубоко уязвленное, будто его предал закадычный друг. – И все из-за той русской шлюхи…
– Осторожно, Ван Зандт, – тем же тоном, что и он, процедила я. – К вашему сведению, к Ирине я отношусь очень тепло.
– Ах, вот как? Может, у вас с ней любовь? – фыркнул он.
– Нет. Вы что, пытаетесь оскорбить меня, обвинив в склонности к лесбиянству? Убожество какое! – сказала я. – Неужели каждую женщину, которая вам отказывает, вы записываете в лесбиянки?
Он слегка порозовел, но ничего не ответил. Разговор опять развивался не так, как ему нужно. Опять.
– Вообще-то, это не ваше дело, – добавила я, глядя, как девочка на пони заканчивает выступление под аплодисменты зрителей. – Но на самом деле я, к счастью, гетеросексуальна.
– Никакого счастья я здесь не вижу.
– Почему? Потому что не имела удовольствия пустить вас к себе в постель?
– Потому, Элль Стивенс, что вы никогда не улыбаетесь, – ответил он. – По-моему, вы не особенно
