Правильно?
— Ну, это у меня так. У других — другое. Например, сны. Иногда — просто чувство, от которого невозможно отмахнуться.
Энджела обдумывала эту информацию.
— Страх? — спросила она.
— Может быть.
— Если бы у меня возникло такое вот предчувствие, оно отличалось бы от моих обычных страхов? — задумалась Энджела. — Я хочу сказать, мы ведь все о чем-нибудь да беспокоимся, правда? — Она подвинулась поближе к окну и принялась рассеянно теребить жалюзи.
— Должна быть убежденность. Уверенность. Определенность. — Экстрасенс снова изучала лицо Энджелы. Та заметила, что у Бонни с шеи на цепочке свисает крохотная пятиконечная звездочка. — А почему вы хотите это знать? — прошептала девушка.
— Просто интересно, — откликнулась Энджела и неохотно добавила: — Когда я была в Ирландии, мне показалось, что у меня начались предчувствия. — Она поняла, что вслед за Бонни понизила голос до шепота. Столь праздно начатый разговор внезапно стал серьезным. — Глупее всего то, что я не знаю, к чему все это было, — продолжала она.
Смущенная своим признанием, она взглянула на хрупкую блондинку и увидела, что ее изучают тем самым тревожным напряженным взглядом, который она заметила раньше.
— Я даже не поняла, чего боялась, — закончила она. — Просто какой-то неясной… — Энджела поискала слово, -…опасности, что ли.
— Вы так и не выяснили, в чем было дело? — медленно спросила Бонни. — Я хочу сказать, ничего плохого так и не случилось?
Энджела покачала головой.
— С момента нашего возвращения все шло фантастически. До сегодняшнего дня. Сегодня под вечер у меня опять возникло это чувство.
Бонни на миг задержала на ней внимательный взгляд. Потом вдруг стала чрезвычайно серьезной и сказала:
— Не знаю, как лучше выразиться, но… вам никогда не приходило в голову освятить этот дом?
Энджела изумленно воззрилась на Бонни, не вполне понимая, какое отношение к их разговору имеет такой нелогичный вывод.
— Позвать священника? — выпалила она.
Бонни кивнула.
— Зачем? То есть, для чего это нужно?
— Так иногда делают.
Энджела ослабила ремешок часов, чувствуя боль в запястье.
— Такими вещами увлекается моя мама. — Она стесненно рассмеялась. — Надеюсь, вы не хотите сказать, что в нашем доме водятся привидения?
Бонни опять посмотрела в окно, напряженно вглядываясь в темноту.
— Нет, — медленно проговорила она. — Думаю, что все не так просто. Что дело обстоит немного иначе.
— Немного иначе?
— Ну, — Бонни снова обернулась к ней, — я соглашусь с вами. Да, я думаю, что здесь что-то есть. Я не уверена в том, что это. Ничего похожего я никогда не чувствовала. Я заметила это в тот самый момент, как переступила порог вашего дома. Это тревожило меня весь вечер. Думаю, оно и напугало вашего кота. Я ничего не собиралась говорить, но… — Она вздохнула. — Потом вы рассказали мне о своих предчувствиях.
— И… и что же это? — Энджела постаралась придать словам небрежное, свободное, безразличное звучание.
— Не знаю. Я же сказала, ничего подобного я еще не переживала. Я не вижу никаких символов. Ощущение такое… — Бонни поискала слово, обрисовав руками некую фигуру, словно могла извлечь его из воздуха. — Необычное. Чужеродное. Не знаю.
Энджела глубоко вздохнула. Казалось, сам разговор снова пробудил прежний страх, прежнее ужасное чувство надвигающейся беды, которое она надеялась изгнать, поговорив с Бонни. Она недоуменно подумала: снова предчувствие? Да нет, конечно же, дело было в страшноватых словах Бонни. И все же виновата была сама Энджела. Она отворила дверь, затеяла разговор. Энджела хотела было рассердиться на себя или на Бонни, но не смогла. Слишком отчетливым было дурное предчувствие. Требующим внимания. Поэтому она предпочла задуматься над предложением Бонни.
— Если бы я в самом деле нашла священника… сделать то, что вы предлагаете, — сказала она наполовину себе самой, — Шон подумал бы, что у меня не все дома. Или что я возвращаюсь на круги своя. А это в его глазах еще хуже. — Осознав это, она рассмеялась — но принужденно.
— И был бы неправ, — решительно сказала Бонни.
Энджела всмотрелась в девушку, гадая, не обидела ли ее ненароком своим замечанием.
Бонни забрала с кровати свой плащ.
— Вопреки тому, что говорят люди вроде вашего мужа и доктора Маккея, — сказала она, — вокруг нас повсюду находятся некоторые факторы, существа, незримые наделенные интеллектом силы — называйте их как угодно. Я знаю. — Бонни постукала пальцем по уголку правого глаза. — У меня есть опыт общения с ними. Некоторые в порядке. Некоторые — нет.
Она натянула пальто и запахнулась. Энджеле показалось, что в комнате стало холоднее. Или это было лишь ее воображение?
— Скажем, так, — спокойно продолжала Бонни. — По сути, неважно, какую вы избираете себе веру. Освящение иной раз оказывается весьма действенно для того, чтобы призвать свет в обители тьмы, если вы меня понимаете.
Энджела пристально взглянула на стоявшую перед ней девушку. Глаза Бонни были спокойными и чуткими. Вовсе непохожими на глаза ненормальной. Пусть рассудок и здравый смысл Энджелы всеми фибрами восставали против сказанного только что Бонни — она твердо знала, что та подразумевала, говоря о свете в обителях тьмы.
Из комнаты она ушла первая, молча.
Отъезд Стиви и Бонни как бы стал сигналом к общему исходу.
Последними уходили Джерри с Фионой. Шон и Энджела, которые вернулись, проводив Аниту, столкнулись с ними на пороге гостиной.
— Мы думали, вы уехали, — сказал Шон.
— Мы просто довели свое дело до конца, — с усмешкой отозвалась Фиона.
— Скатерть взяла? — спросила Энджела.
Фиона похлопала по набитой бумажной сумке.
Джерри, покачиваясь, неловко теребил ключи от машины. Шон заметил, в каком он состоянии.
— Ты уверен, что не хочешь остаться до утра? — спросил он, обнимая Джерри за плечи.
Он чувствовал тревогу за друга, но был слишком тактичен, чтобы выразиться прямо. Джерри понял намек.
— Да я справлюсь, — запротестовал он. — А потом, у нас обоих расписание на завтрашний день забито. — Он протиснулся мимо них, ударившись о косяк.
— Завтра поговорим, — пообещала Фиона через плечо, выходя следом за мужем.
Шон проводил их до машины, а Энджела смотрела с порога. Когда он вернулся, она закрыла дверь и заперла на засов.
Ее вдруг одолела усталость. Едва держась на ногах, она собрала грязные пепельницы и стаканы и расставила на буфете в кухне. В доме, теперь погруженном в молчание, пахло табачным дымом и спиртным. Мать Энджелы уже ушла наверх, в спальню.
Обвязав вокруг талии посудное полотенце, Энджела открыла кран и подождала, пока пойдет горячая вода.
Думала она о священниках. Освятить дом. Она улыбнулась, представив себе лицо Шона, открывшего
