— Ага… ну, ничего страшного, не тревожьтесь, — сказал он и снова пошел вверх по лестнице. — Бывает.
Они пообедали в кафе «У Джимми», втиснувшись в узкую кабинку. Энджела с несчастным видом ковыряла салат из омаров и наблюдала за волнами, плескавшимися у свай причала. Шон с Иви пытались поддерживать беседу. Иви говорила о хождении по магазинам и тех скучных, но неизбежных делах, какие ждали ее в Вашингтоне. Шон рассказал Иви о фильме. Время от времени вставляла словечко и Энджела — когда чувствовала, что это совершенно необходимо.
Перед тем, как сесть в поезд, Иви расцеловала обоих и пожелала им счастья. Сжав руку Энджелы, она пристально, сочувственно заглянула дочери в глаза.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я осталась еще на несколько дней?
Энджела тряхнула головой: все будет хорошо. Теперь у нее есть Шон.
— Ты заметил, что все все время желают нам счастья? — прошептала она, когда поезд тронулся.
— Так принято, — сухо отозвался Шон.
Они поехали к реке и вышли из машины. До посещения больницы еще оставалось полчаса. Облокотившись на парапет, они следили за цепочкой бегунов, которые тяжелыми скачками пробежали по другому берегу и пересекли Харвардский мост.
Поговорили, купить ли цветов для Джерри, или нет. Снова традиция. Больницы и цветы. Одно сопутствует другому. Решили не покупать.
— Тогда что же? — вздохнула Энджела. — Книжки? Журналы?
Вероятно, в больнице их было хоть отбавляй.
Тем не менее, Шон набрал с газетного стенда целую кипу: «Таймс», «Ньюсуик», «Сайэнтифик Эмерикэн». Прихватил он и «Плэйбой», но в последнюю минуту поменял его на «Иллюстрированный спортивный журнал». Энджела купила пакет спелых персиков.
Джерри лежал на двенадцатом этаже «Грэй Билдинг», Серого корпуса.
Пока сестра в столе справок объясняла дорогу другому посетителю, Энджела оглядела сутулившихся на пластиковых диванчиках редких посетителей — нет ли среди них знакомых. Маленький мальчик, которого привела полная, казавшаяся усталой девочка-подросток с шинами на зубах, лизал зеленый леденец на палочке. Две пожилые женщины тихо переговаривались, как показалось Энджеле, то ли по-русски, то ли по-польски. Бритоголовый мужчина положил ноги на стол и словно бы погрузился в глубокий сон. Она соображала, что бы такое сказать Джерри, и вдруг заметила небольшую группу, направлявшуюся по коридору к лифту. Энджела узнала мать Джерри — миниатюрную, темноволосую, с желтоватым лицом и обведенными темными кругами, измученными глазами. Несмотря на теплый день, она была в черном пальто. Рядом с ней шел брат Джерри, Фрэнк, с которым Энджела однажды познакомилась. Черные глаза, густые, как у Джерри, брови… но Фрэнк был выше ростом, грузнее. Это от него они узнали, в какой именно больнице лежит Джерри. Их сопровождал врач в белом халате, с блокнотом, и серый человечек — седые волосы, серый костюм. Энджела поймала себя на мысли «серый человечек в Сером корпусе».
— Надо сказать спасибо, что он еще жив, — услышала Энджела голос матери Джерри, когда та проходила мимо них. Женщина заметила пристальный взгляд Энджелы и кивнула, в глазах промелькнуло недоуменное выражение — она пыталась соотнести лицо с именем. Вспомнить, кто это, она не успела — приехал лифт, и они исчезли в нем, а врач, сверяясь с блокнотом, пошел обратно.
В палате стояли две койки. Одна была свободна, другую занимал Джерри.
Увидев его, Энджела беззвучно ахнула. Она немедленно поняла, что их покупки были совершенно напрасны.
Джерри лежал на вытяжке, почти наглухо упакованный в гипс. Виднелось лишь пятно покрытого швами и коркой запекшейся крови лица. Открытые глаза казались пустыми, стеклянными. Позже они узнали, что Джерри было трудно закрывать их — мышцы век оказались временно парализованы. Когда Энджела с Шоном вошли, взгляд Джерри на мгновение обратился к ним, потом вернулся к экрану укрепленного на противоположной стене телевизора. Показывали телевикторину.
Чтобы скрыть потрясение, вызванное видом Джерри, Энджела быстро огляделась. За окном она мельком увидела Сорроу-драйв, реку и купол планетария.
Она молча устроилась у кровати, пододвинув сделанный из металлических трубок стул, который уже стоял там. Шон подтащил от стены другой.
Энджела вгляделась в лежавшего на кровати человека.
И приподняла пакет с персиками, чтобы он мог его осмотреть.
— Мы принесли тебе персики, — начала она.
Взгляд Джерри ненадолго задержался на пакете.
Снова воцарилось молчание.
— Ну, и как ты? — неловко спросил Шон.
Пауза. «Словно звонок с другого континента или послание с луны», — подумала Энджела.
— Классно. — Невнятное бормотание.
— Как ты себя чувствуешь? — едва слышно проговорила она.
Джерри только смотрел на нее полными боли глазами.
Энджела смущенно опустила взгляд.
— Прости. Дурацкий вопрос.
Шон вздохнул и неловко поерзал на стуле.
— Мы можем что-нибудь сделать?
Глаза Джерри метнулись к экрану телевизора. Молодая, хорошенькая женщина обнимала своего партнера, а вокруг вспыхивали знаки доллара.
— Ага, — пробормотал он. — Видишь вон то окно? Подвези меня к нему и столкни вниз.
Энджела нежно положила ладонь на единственную доступную взгляду руку Джерри. Тот взглянул на нее. Теперь у него в глазах стояли слезы. Он шевельнул губами:
— Я убил ее. Я ее убил.
Энджела осторожно погладила его по руке.
— Джерри, не надо…
— Я убил ее, — повторил он. — Моя вина. — Говорил Джерри невнятно, словно язык был слишком велик для его рта.
Он помолчал, умоляюще глядя на них. Наконец ему удалось выговорить:
— Пожалуйста, выключите эту штуку.
Шон быстро подошел к телевизору и выключил его.
— Приходила полиция, — просипел Джерри и издал какой-то каркающий звук — возможно, это был смешок. — Но Фрэнк достал адвоката. Он говорит, нет свидетелей — нет обвинения.
Энджела вспомнила серого человечка.
— Они хотят знать, как это случилось. — Голос Джерри ослаб, на лбу выступили бисеринки пота. — Я не смог им рассказать. Не смог объяснить.
Шон нагнулся к нему.
— Ты не знаешь?
— Я не могу вспомнить.
Энджела подсунула пальцы правой руки под себя и вспомнила, что сказал брат Джерри по телефону. Пока что у Джерри были неполадки с памятью, но врачи уверяли, что с течением времени все восстановится.
Джерри открыл рот, и Энджела наклонилась поближе, чтобы лучше слышать. Но теперь слова были едва различимы. Джерри заплакал, трясясь всем телом, словно оно было из студня, и вдруг, во внезапной вспышке энергии, напрягся и заметался в своих доспехах из стороны в сторону, будто хотел сброситься с кровати.
Шон подбежал к двери, крича: «Сестра!», а Энджела пыталась удержать обезумевшего от горя Джерри и не дать ему навредить себе еще больше.
Из коридора, стараясь не попасться в путаницу кабелей кардиологических мониторов, прибежала в сопровождении санитара сестра и дала успокоительное. Что-то бормоча, Джерри забылся наркотическим сном. Медсестра повернулась к Шону и Энджеле.
