Они молча вышли из здания и протолкались сквозь толпы идущих обедать.
— Стало быть, снимаете кино? — спросил лейтенант.
— Пытаемся, — ответил Шон и нажал кнопку на светофоре. Они стояли у оживленного перекрестка.
Детектив что-то вынул из кармана пальто и подал Энджеле. Маленькую черно-белую фотографию.
— Я раз снимался, — доверительно сообщил он. — Много лет назад. Меня тогда прикомандировали на денек к съемочной группе. Выезд на натуру. Засняли меня на велосипеде. Правда, фильм я так и не посмотрел. Какого черта? Небось, все равно дальше пола в монтажной я не прошел. — Он рассмеялся.
Пока лейтенант говорил, Энджела внимательно изучала фотографию. Это был моментальный снимок женщины в цветастом купальнике, которая стояла на дощатом настиле на фоне группы людей. Женщина смутно напоминала миссис Салливэн.
Энджела молча протянула фотографию Шону.
— Кэтлин Салливэн, — объявил детектив.
У Энджелы екнуло сердце.
Загорелась надпись ИДИТЕ, но никто не тронулся с места.
Шон уставился на детектива.
— В чем, собственно, дело?
Детектив печально вздохнул и забрал у него снимок. Он откашлялся.
— Так, несколько рутинных вопросов. Это не займет много времени.
— Каких вопросов?
Лейтенант удивленно посмотрел на него.
— Вы что, не в курсе?
— Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — сказал Шон.
— Она умерла, мистер Киттредж.
— Кто?
Детектив поднял фотографию.
Энджела вспомнила удостоверение отдела по расследованию убийств.
— Вы шутите, — тихо проговорил Шон. — Миссис Салливэн?
— Разве ее близкие ничего вам не сообщили?
— Никто и словом не обмолвился, будь им пусто.
Замигала надпись СТОЙТЕ.
Детектив кивнул на мигающий светофор.
— Мы как?..
Они перешли улицу и остановились посреди тротуара. Их тут же снова начали толкать прохожие.
— Сюда? — Пауэлл указал на закусочную.
Шон молча кивнул.
Они вошли и протиснулись в угол, к стойке. Подошла девушка, приняла заказ. Всем сэндвичи.
Верный своему слову лейтенант задал ряд рутинных вопросов типа «когда и при каких обстоятельствах вы видели миссис Салливэн в последний раз», делая пометки в крохотном блокноте кирпичного цвета, у которого вместо корешка была спиралька. Энджела сидела, предоставив Шону отвечать на большую часть вопросов. Ее сердце съежилось и превратилось в маленький ледяной комок. Она думала про кровь и смерть, про Фиону и про Перышко, про невезение, про миссис Салливэн и про тьму, надвигавшуюся на них подобно приливу, подобно грозовым облакам или сотканному из мрака кряжу… или холодному неприветливому айсбергу, который неумолимо движется вперед, круша все на своем пути.
Теперь спрашивал Шон.
— Как вы узнали, что она работала у нас?
— По одному из ваших необналиченных чеков.
— Где это произошло?
— У нее на квартире.
— Ограбление?
Детектив покачал головой.
— В сумочке остались деньги. В ящиках комода — драгоценности. По-видимому, ничего не тронули.
— Псих.
Лейтенант кивнул.
— Может быть, кто-то из ее знакомых. Кто-то, с кем она провела ночь.
— Миссис Салливэн? — Шон широко раскрыл глаза.
— Не исключено. Она была в ночной рубашке. И отперла дверь, чтобы впустить его. Подумайте — может быть, вы вспомните каких-нибудь ее друзей мужского пола, о которых она не говорила сестре?
Они не вспомнили. Частная жизнь миссис Салливэн всегда была для них тайной.
Появились сэндвичи. Шон тупо уставился на них.
— Как ее нашли?
Детектив накинулся на сэндвич так жадно, словно не ел целую неделю.
— Супруги, проживающие этажом ниже. Они вызвали коменданта здания. А он — нас.
— Этажом ниже?
— У них что-то проступило на потолке в гостиной. Они подумали, уж не кровь ли это. — Лейтенант отпил большой глоток кофе. — Так и оказалось.
Молчание.
Детектив перегнулся через столик к Шону.
— Этого нам действительно надо поймать, — доверительно сообщил он. — А стало быть, припомните все, что могло бы помочь. Может быть, она упоминала какие-то имена, фамилии.
Энджела заметила на подбородке у лейтенанта пятнышко майонеза. Шон тоже уставился на него.
— Конечно, — сказал он.
Детектив внезапно почувствовал их пристальное внимание и неловко утер подбородок.
— Мы не раскрываем всех подробностей прессе.
— Нет? — переспросил Шон.
Пауэлл медленно покачал головой и в один укус прикончил сэндвич.
— Понимаете, она погибла не самым приятным образом. — Он допил свой кофе. — Подражатели нам ни к чему.
Он взял свой чек, нащупал бумажник и собрался на выход.
Они ждали, чтобы он ушел.
— Действительно не по себе делается. Бедная женщина. Очень неприятно. — Детектив опять покачал головой и протянул Шону свою карточку.
А потом объяснил, как убили миссис Салливэн, и оставил их доедать ленч.
В этот вечер Энджела приняла две таблетки «Далмана».
Шон быстро уснул, но она лежала рядом с ним без сна и видела пропавшую с места преступления голову миссис Салливэн, которая пристально смотрела на нее из темноты круглыми неподвижными глазами.
Чуть погодя таблетки подействовали, и Энджела уснула. Ее сны были горячечными и путаными. Перед рассветом она снова стояла в подвале. Мать в черном платье — том самом, что надевала на папины похороны, — стояла на верхней ступеньке лестницы и кричала Энджеле вниз, чтобы та нашла новую лампочку взамен перегоревшей в будильнике.
— Лампочки — в третьем шкафу справа. Ты же знаешь, дорогая. Почему мне каждый раз нужно тебе это напоминать?
Но Энджеле не хотелось открывать шкаф. Она знала: стоит открыть третью справа дверцу, и оно выберется наружу. Она попыталась вспомнить подходящую к случаю молитву и обернулась к стоявшему рядом с ней Пэту Диллону… но тот, конечно, не мог ничего сказать, поскольку рот у него был наглухо зашит. Потом Энджела оказалась на больничной койке. Руки и ноги были в гипсе, как у Джерри, а на живот давило что-то тяжелое, оно двигалось. У Энджелы возникло ощущение, что оно живое; она стала кричать, звать медсестру — и вдруг поняла, что видит сон.
А потом проснулась. Она лежала на спине, глядя в темный потолок спальни.
