Проулок оказался темным, узким, не более трех футов шириной. С одной стороны он был образован задними стенами высоких домов, с другой — каменными оградами задних дворов.
Только пробежав весь проулок, Шон обнаружил, что это тупик.
Он круто обернулся.
Фигура последовала за ним и теперь стояла в двадцати футах позади.
Туман и темнота не позволяли Шону разглядеть ее как следует, однако она, кажется, была в светлом, тесно прилегающем костюме и похожей на череп маске, которая закрывала все лицо. Явно хэллоуиновский ряженый.
Фигура стояла, не шевелясь, совершенно неподвижно, как изваяние, словно ждала, чтобы Шон начал действовать. В ее неподвижности было что-то странно нечеловеческое. Хотя Шон понимал, что это наверняка какой-то подросток, он почувствовал, как по спине поползли мурашки, а сердце глухо застучало в необъяснимой панике. Его взгляд метнулся вправо, к стене, отгораживавшей от переулка чей-то задний двор. Около семи футов. Не проблема.
Он повернулся, подпрыгнул, ухватился за гребень стены, подтянулся и спрыгнул вниз, во двор, приземлившись в цветочную клумбу среди какой-то растительности.
Когда он прыгал, ему показалось, будто он краем глаза заметил, как мелькнуло что-то белое.
Пошатываясь, Шон распрямился и принялся отряхиваться от пыли. При этом он взглянул влево.
У него захватило дух.
Его преследователь все еще был здесь.
По эту сторону стены, вместе с ним. Припал к земле, отделенный от Шона какими-нибудь десятью футами, не больше. Должно быть, он перемахнул стену одновременно с ним.
Ни секунды не раздумывая, Шон бросился вперед, через небольшой газон, к выходившему на двор неосвещенному дому.
Почти сразу он на что-то наткнулся и, выругавшись, тяжело повалился на землю. Во все стороны с лязгом и грохотом раскатились помойные баки.
В тот же миг задний двор залил яркий свет. Заскрипело, поднимаясь, окно. Откуда-то сверху донесся гневный, хриплый женский голос:
— Что здесь, черт дери, происходит? Проклятые мальчишки. Выметайтесь, пока я полицию не позвала! Слышите? Вон!
Шон медленно поднялся и, щурясь, поглядел сперва на прикрепленный к боковой стене дома сильный прожектор, потом на ярко освещенный двор. Никаких признаков кого бы то ни было. Обычный задний двор. Кусты. Клумбы. Альпийская горка.
Потирая ушибленные локти, Шон попятился в узкий проход между домами. Оказавшись на улице, он повернулся и обнаружил, что стоит на Маунт-Вернон, напротив Института.
Заметив, что на первом этаже еще горит свет, он быстро перебежал через дорогу, подумав: Холлэндер работает допоздна.
И пошел к своей машине.
Поток транспорта на автостраде в час пик был плотным. Тускло мерцающая лава автомобилей, которые буквально упирались друг другу в багажники, простиралась перед Шоном до самого Уолтхэма.
Его это не волновало.
О дурацком приключении с мальчишкой на Бикон-хилл он тоже уже позабыл.
Теперь голову Шона заполняли лишь сияющие планы на будущее.
К его удивлению, как только он остановил машину у дома, из кухни выскочила Энджела.
— Камень пропал, — выдохнула она.
— Знаю, я от него избавился, — объяснил Шон, выбираясь из машины.
Энджела уставилась на мужа. Ее лицо в идущем из салона автомобиля свете было очень бледным.
— Что ты сделал?
— Избавился от него.
— Когда? Как?
— Сегодня утром. Отдал Маккею. В экспозицию. Я подумал, что мы оба спокойно проживем без этого камня.
Он захлопнул дверцу и повернулся к жене.
— А знаешь что?
Она по-прежнему не сводила с него глаз, вскинув руки к щекам.
— Они просто влюбились в него, — торжествующе, с тайным злорадством сообщил Шон. — После всего того дерьма, которого мы нахлебались. Телевидение просто влюбилось в нашу ленту. Нам назначили дату выхода в эфир. А еще нам дали «добро» на школьный сценарий. Получилось, детка. Наконец-то получилось.
Энджела выразила равнодушное недоверие.
— Разве ты ничего не скажешь?
Она медленно качала головой.
— Ты ведь не понимаешь, правда? — прошептала она. — Ты никогда не понимал.
— Что не понимал? — раздраженно спросил он.
— Ну разве ты не видишь? — Энджела схватила его за локоть и тихо, с нажимом проговорила: — Он наш. Фиона и миссис Салливэн пытались убрать его отсюда. Разве ты не понимаешь, что натворил?
Шон нетерпеливо высвободил руку.
— Ради Бога, Энджела, нельзя ли хотя бы сейчас оставить эту тему? Я принял меры. С этим покончено. — Он крепко взял жену за плечи, подчеркивая свои слова, словно говорил с ребенком. — Камня нет. Можешь о нем забыть. Я о нем позаботился.
— Я собиралась отнести его к священнику, — едва слышно сказала Энджела. — Я уже договорилась.
— К священнику? Это еще зачем?
— Чтобы освятить.
— Срань Господня, — с отвращением пробурчал Шон. Он развернулся и пошел к дверям кухни.
Энджела неподвижно смотрела в темноту.
— Все равно я не уверена, что это сильно помогло бы, — призналась она больше себе, чем Шону.
Обернувшись от двери, он фыркнул:
— По крайней мере, хоть какой-то проблеск здравого смысла.
И зашел в дом прежде, чем Энджела сумела ответить.
Все равно. Она не собиралась пытаться объяснить. С полным ужаса сердцем Энджела последовала за мужем.
В 9:О6 Маккей протирал очки, чтобы убрать их в футляр — он готовился свернуть дела и лечь спать пораньше. В дверь позвонили.
Ему сунули удостоверение. Над удостоверением маячило бледное лицо.
Полицейский-детектив. Позади него на улице мигала лампой патрульная машина.
Маккей молча выслушал новость, принесенную полицейским, сперва отказываясь поверить, а потом, поверив, не в силах заговорить.
— Мимо проходила парочка подростков, они-то и сообщили о пронзительных криках, — осторожно объяснил сотрудник полиции.
Маккей откашлялся.
— Я сейчас же иду, — наконец тихо проговорил он.
Как в дурмане, профессор оделся, сел в машину и поехал следом за патрульным автомобилем в сторону Маунт-Вернон. У него возникло престранное ощущение, будто он знает, о какой витрине идет речь.
Тело Маккей опознал достаточно легко. Однако задача оказалась не из приятных.
Детектив подготовил старика к тому, что тот увидит труп.
Но вот к тому, что у трупа не будет головы, он его не подготовил.
11
Кьяран Маккей провел в Институте без малого полчаса.
Повсюду — и на полу галереи, и на многих экспонатах — была кровь.
