время, а потом погибают сами. Что-то из этого получилось случайно, но все равно выглядит не менее впечатляюще'.
Коста сел за руль, подождал, пока Перони пристегнется, и направил машину в поток транспорта, огибающий большую оживленную площадь, думая о Миранде Джулиус и ее пропавшей дочери и пытаясь понять, каким образом они могли, сами того не подозревая, попасть в число персонажей этой чудовищной драмы. Той самой, где Барбаре Мартелли была отведена роль убийцы.
– Ну, все-таки мы кое-что выяснили, – заметил он.
– Разве?
– Вчера Сюзи Джулиус подобрала не Барбара Мартелли. В тот момент она была на службе. Я проверил ее передвижения: она никак не могла оказаться на Кампо. Не могла незаметно переодеться и сменить мотоцикл.
– Это точно, – кивнул Перони. – Господи, как же я сам не сообразил!
– У тебя все прекрасно получается, Джанни. Просто тебе приходится искать связи. Представлять, какими они могут быть.
– Не хочу ничего представлять, – нахмурился Перони. – Хочу задавать вопросы и получать ответы. Ладно? И не говори, что я не твой напарник. – Он запустил руку в карман пиджака Косты.
– Эй, что ты делаешь? – возмутился тот, направляя 'фиат' вниз по холму к Колизею.
Вытащив конверт с отпускными фотографиями, которые дала им Миранда Джулиус, Перони помахал им перед носом Косты.
– Можно посмотреть? Надеюсь, у вас с ней нет тайн? По крайней мере пока?
– Ха-ха!
– Это хорошо, – фыркнул Перони. – Избавься от всего лишнего, Ник. Пока я твой начальник, я не дам тебе никаких поблажек. Я строг, но справедлив. Я...
Он вдруг замолчал. Остановившись на красный свет, Коста пристроился за трамваем, наблюдая, как туристы, рискуя жизнью и игнорируя все мыслимые правила, протискиваются между машинами.
– Что там такое? – спросил он.
Вместо ответа Перони помахал перед ним четырьмя фотографиями, на которых были изображены уличные сценки возле фонтана Треви.
– Ты видел в Остии нашего покойного друга-профессора?
– Нет. Я осматривал место происшествия.
– В таком случае тебе стоило утром посмотреть телевизор. Там показывали его фотографию. Так вот, у нас здесь тот же самый тип. Вот взгляни. – Он указал на средних лет мужчину, внимательно смотревшего в объектив. – И здесь. – На снимке на фоне фонтана, вероятно, снятого чуть позднее, стояли другие люди, но Рандольф Кирк оставался на месте и все так же напряженно смотрел в объектив.
– И здесь. И здесь.
– Четыре снимка, – произнес Коста, не зная, радоваться или пугаться.
– Стало быть, этот урод ее преследовал? – размышлял Перони. – Может, был тайным поклонником, который никогда не приближался? Или это просто совпадение?
Глянув в зеркало, Коста выжал педаль и ворвался в поток машин, вызвав целый хор возмущенных сигналов.
– Не знаю, как ты, – сказал он, – но я уже сыт по горло всякими совпадениями.
– Оно не рифмуется с 'вагиной'. Попробуйте еще раз. На сей счет у меня есть свои правила. Сделайте мне одолжение.
Тереза Лупо путалась в словах. Она никак не ожидала, что вместо скучной администраторши встретит эту стройную, средних лет шотландку в черном бархатном платье, с жемчужным ожерельем на бледной безукоризненной шее, очень прямо сидевшую за сверкающим тиковым столом. На нем стояла большая, внушительная табличка, на которой было написано: 'Реджина Моррисон, руководитель администрации' – плюс длинный ряд академических званий. Тереза не знала, как себя вести. К тому же ее начинало тошнить. Голова болела. В горле пересохло, глаза чесались.
– Прошу прощения?
Женщина поправила стоявшую на столе фотографию маленького терьера, так что теперь собака смотрела прямо в глаза Терезе Лупо свирепым, непреклонным взглядом.
– Ре-джи-на Моррисон. Я не отвечаю за свое имя. Иногда даже собираюсь сменить его на что-нибудь более привычное. Но потом думаю: а зачем? Зачем подчиняться невежественному миру? Пусть лучше он прогибается под меня.
– Ре-джи-на.
– Ну вот! – просияла женщина. У нее была очень короткая, мужская стрижка, иссиня-черные волосы плотно прилегали к голове. – И совсем нетрудно. А теперь скажите – вы сотрудник полиции?
– Тереза Лупо. Из управления полиции.
Наклонившись вперед, Реджина Моррисон сложила руки. Жест, вероятно, был выработан при общении с непослушными студентами.
– Так вы, значит, не сотрудник полиции?
'Нет смысла обманывать эту женщину', – подумала Тереза.
– Не совсем. Я патологоанатом. Это же Италия, профессор Моррисон. Тут все несколько сложнее.
