рыжих волос, дергая их, как ребенок, а затем покачала головой.
— Вы спрашиваете о Прошлом, — недовольно заявила она. — Я не способна видеть Прошлое. И не понимаю, чего вы от меня хотите.
Горло Рапсодии сжалось.
— Конечно, она не знает, — прошептала она Эши. — Как глупо я поступила, задавая такой вопрос!
Недоумение исчезло с лица прорицательницы, она выпрямила спину и медленно повернулась в сторону Рапсодии, словно хищник, выслеживающий жертву. Потом легла на живот, и помост начал медленно раскачиваться над колодцем. Взгляд Мэнвин застыл на королеве намерьенов.
— Остерегайся прошлого, леди, — мрачно заявила она, хотя ее губы улыбались. — Прошлое может быть охотником, не знающим устали, стойким защитником или мстительным врагом. Оно стремится добраться до тебя; оно стремится тебе помочь. — Она переместилась еще немного вперед, так что верхняя часть ее тела свесилась над колодцем, и прошептала: — Оно хочет уничтожить тебя. — Мэнвин отодвинулась от края помоста, довольная впечатлением, которое произвела на Рапсодию. — Как Будущее постоянно пытается уничтожить меня.
— Ответь на мой вопрос, — громко велел Эши, встревоженный словами прорицательницы, вселившей страх в душу его жены. — Если у нас с Рапсодией будет ребенок, что ждет ее и мое дитя в будущем? Я устал от этих игр.
Прорицательница ошеломленно посмотрела на него, затем поднесла секстант к глазам и направила его на потрескавшийся купол. Из колодца подул темный ветер. Рапсодия вздрогнула и прижалась к Эши. Тысячи горящих свечей разом потускнели, в зале сразу же стало темно. Купол у них над головами превратился в ночное небо, усеянное звездами, между которыми неторопливо проплывали легкие облака. Холодный ветер ударил им в спины, широкий годин Рапсодии развевался, точно белые паруса.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Мэнвин опустила секстант и посмотрела на Эши. Ее лицо превратилось в маску, в вытянутой руке она держала секстант, навигационный прибор, который привел прадеда Эши и ее отца, Меритина-Исследователя, к берегам, где властвовала дракониха Элинсинос. Эши понял смысл жеста Мэнвин: она напоминала ему, что оба они появились на свет в результате этого союза, и хотя она не могла видеть Прошлого, кровь дракона, текущая в их жилах, и древние легенды являлись их общим проклятием и благословением.
— Ты всегда будешь опасаться собственной крови, Гвидион, — спокойно сказала она. — Но не волнуйся, твоя жена не умрет, когда на свет появятся твои дети.
Эши обвиняюще ткнул в нее пальцем.
— Рапсодия, — сурово промолвил он. — Скажи, что Рапсодия не умрет.
— Рапсодия не умрет, когда на свет появятся твои дети, — послушно повторила Мэнвин.
— И не пострадает, не станет калекой? Отвечай четко и ясно.
Мэнвин пожала плечами:
— Беременность не будет легкой, но она не убьет Рапсодию и не причинит ей вреда. Точно.
Эши задумался: ему показалось, что он уловил в словах Мэнвин какой-то подвох.
— Поклянись мне, Мэнвин, как твоему племяннику и королю. Мне необходима твоя клятва. Поклянись мне, твоему кровному родственнику, королю намерьенов, взошедшему на престол законным путем. Поклянись, что ты совершенно уверена — моя кровь не причинит вреда стоящей здесь женщине и она благополучно родит нашего ребенка.
— Не причинит, я клянусь, — все так же спокойно проговорила прорицательница.
Эши продолжал внимательно смотреть на Мэнвин.
— Спасибо, тетя.
— Всегда рада служить, милорд, — с почтительным поклоном ответила прорицательница.
— Ты не хочешь поведать нам еще что-нибудь важное относительно будущего? — спросил Эши, когда Рапсодия собралась вновь надеть капюшон.
Мэнвин задумалась, подперев подбородок кулаком.
— В «Горшке и котелке» будут подавать превосходную баранину с пряностями, — вежливо сообщила она. — Мастер по изготовлению луков и стрел сегодня выставит на продажу чудесные стрелы с прекрасным оперением — ему доставили альбатроса, пойманного в Кесел-Тэй. Эти стрелы принесут вашему воспитаннику успех на состязаниях лучников.
— Спасибо. — Эши надел капюшон. — Пусть Бог дарует тебе приятный вечер и мирную ночь.
Он взял Рапсодию за руку и собрался уходить.
— Прежде загляни в колодец, — едва слышно приказала Мэнвин.
Эши обменялся с Рапсодией недоуменными и встревоженными взглядами, выпустил руку жены и шагнул к колодцу.
— Не вы, милорд, — остановила его Мэнвин. — Леди.
— Ты хочешь, Ариа? — Рука Эши легла на ее плечо. — Мы можем уйти прямо сейчас.
— Мэнвин такой поступок обязательно обидит, а я этого не хочу, — быстро ответила Рапсодия.
Она повернулась и сделала несколько осторожных шагов к колодцу, стараясь держаться подальше от трещин.
Подойдя к нему, она несмело заглянула в темные глубины, где когда-то увидела несчастную лиринскую мать, исполнившую пророчество Мэнвин о смерти во время родов. Послышался негромкий свист ветра, но внизу клубился мрак. Рапсодии ничего не удавалось рассмотреть.
— Я ничего не вижу, — наконец призналась она. Прорицательница широко улыбнулась, ее серебряные глаза вновь засияли жутким светом.
— Ничего? Очень жаль. Значит, сегодня для тебя больше не будет предсказаний. — Мэнвин вновь опустилась на живот и улеглась, упираясь подбородком на скрещенные пальцы. — Так бывает со всеми, кто, в отличие от тебя, не наделен даром предвидения, — заявила она, и в ее голосе послышалось высокомерие. — Кто не является Певицей, кому не снятся сны о Будущем, — короче говоря, со всеми остальными людьми, леди. С теми, кто ступает по земле, не имея представления о том, что их ждет.
Она вновь захихикала, но вскоре тихий смех сменился Диким хохотом.
— Ария, пойдем.
В голосе Эши появились стальные нотки, и его приказ пробился сквозь обволакивающую Рапсодию пелену безумия.
Рапсодия встряхнула головой, отвернулась от колодца, быстро подошла к Эши, взяла его за руку, и они решительно зашагали к кедровой двери.
У них за спиной Мэнвин принялась громко скандировать:
Давным-давно обещание дано,
Давным-давно имя произнесено,
Давным-давно голос смолк —
Уплати тройной свой долг.
Против собственной воли Рапсодия остановилась и обернулась. Прорицательница не смотрела в ее сторону, а танцевала на раскачивающемся помосте, держась за тросы, которыми он крепился к потолку.
Затем Мэнвин принялась бормотать:
— Предательство! Помощь! Задержка! Твои глаза — цвета нефрита!
Наконец их взгляды встретились.
— Боишься? — участливо спросила Мэнвин. Рапсодия сердито расправила плечи, ей надоели штучки Мэнвин.
— Нет! — крикнула она в темноту. — Нет, Мэнвин, я не боюсь ни Прошлого, ни Будущего, ни твоей бессмысленной болтовни. Я буду счастлива в Настоящем, там, где тебе было бы неплохо хотя бы иногда появляться. Однако спасибо тебе за совет относительно ужина. Если после него у меня будет сытая отрыжка, я непременно посвящу ее тебе. Но поскольку она останется в Прошлом, ты об этом не узнаешь.
Рапсодия развернулась и устремилась к кедровой двери. Эши, с трудом сдерживая смех, едва за ней поспевал.
— Ну, Ариа, — сказал он, утирая слезы, — ты вела себя превосходно. Пойдем, мысль о баранине звучит
