Хитклиф

— Не надо льстить мне и себе! Душа твоя — камень и лёд, я никогда не мог до неё добраться. Она жестока, не знает жалости, она страшит меня, я не смею…

Эта болтовня вывела меня из терпения.

— О, довольно хныканья! Пусть малышка считает, что эти безумства совершил я, что я как раз такой человек, что готов в клочья изрезать одежду моих друзей или подпалить их во сне. Когда-нибудь, возможно, я и отблагодарю её за такое внимание, оправдаю ожидания!

— Но она больше не верит, что это ты. И сожалеет о своей ошибке.

— О? И чем же объяснить такую перемену?

— Ну, просто случилось кое-что ещё, — пробубнил мистер Эр.

— Кое-что ещё? Что на сей раз разорвали, размалевали или подожгли?

— Напали на человека. Был ранен гость, мистер Мэзон.

Я подумал о прошлогоднем таинственном нападении, когда мистеру Эру едва не отсекли палец.

— Вы видели нападавшего? Это была та же женщина в белом?

— Это была женщина, но Мэзон не заметил цвет платья, и она скрылась до того, как я подбежал к нему.

— Кто ещё был в доме?

— Мисс Эйр — это она помогала мне перевязать Мэзона — и другие ваши знакомые, Дэнты и Ингрэмы.

— Странно, что Ингрэм ничего не рассказал мне. Должно быть, его это страшно потрясло.

— Ничего странного, он просто не знал об этом. Я решил, что лучше будет держать происшествие в секрете.

— Лучше будет! Точь-в-точь как тогда, когда эта женщина напала на вас! Секрет громоздится на секрет, обман на обман!

— Уж не осуждаешь ли ты меня, братец? Сколько испытаний выпадет на твою долю? Неужто в безжалостном свете общепринятой морали все до единого твои поступки окажутся безупречными?

На мгновение мысли мои обратились на меня самого. Даже будь у него какие-то подозрения насчёт Линтона, доказательств быть не могло.

— И какие же, по вашему предположению, есть за мной дурные поступки?

— Я ничего не предполагаю. В этом нет нужды, когда у твоих дверей встречаешь самого скандального повесу во всём графстве, а с ним — вертопраха и того хуже, рядом с которым первый покажется ангелом. И, бьюсь об заклад, они не с утреннего приёма чинно-благородно возвращаются — нет, они всю ночь здесь провели, играли. Станешь отрицать?

— Нет, не стану.

— Как ты можешь так опускаться?

— Опускаться, принимая лорда?

— Послушай, Хитклиф, мы оба знаем, что человеческие качества не измеряются титулом.

— Да, вы научили меня этому, а потом научили называть Ингрэма другом.

— Вздорное ребяческое обвинение. На наших глазах он из просто слабохарактерного молодого человека превратился в мерзкую личность. Не отворачивайся, мы должны это выяснить. Мне сообщают, что ты попал в дурную компанию и скатываешься вниз. Я надеялся, что это ложь, но вижу, что нет.

— О, а что-нибудь о том, как я управляю фермой, вам сообщают?

— Нет, но думаю, прочие твои занятия оставляют немного времени для этого.

— Вы так думаете? Приехав сюда два месяца назад, я обнаружил не ферму, а Богом забытые пустоши, не дом, а нечто вроде походного лагеря, кое-как разбитого в двух комнатах заброшенного здания. Ещё дюжина комнат пустовала, сточные канавы засорены, на месте конюшен — бойни. Написав об этом вам и не получив в ответ никаких инструкций, я счёл, что ваши прочие занятия оставляют вам мало времени, а то и совсем не оставляют. — Я взглянул в сторону экипажа. Дверцу приоткрыли изнутри — уже припекало солнце. — Так что пришлось мне разработать собственный план.

Я поразмыслил, как превратить это поместье в выгодное предприятие. Оно лежит в сырой низине, расположенный в долине дом обступают леса; поля далеко от амбаров. Но, расположенные в отдалении, они идеальны для разведения лошадей. И я знаю, как обращаться с лошадьми.

Однако сделать разведение лошадей прибыльным — дело непростое. И я снова написал вам. И снова не получил ответа (вы были, не сомневаюсь, чрезвычайно заняты!). Я взял на себя переоборудование конюшен и заказал племенных лошадей. Кроме того, я распорядился прорыть сточные канавы, прочистить заросшие канавы у дома и просушить, убрать и отчасти меблировать сам дом.

Короче говоря, я применил в вашем поместье рациональную систему управления. Вы можете одобрить или отменить её в любое время, как только вам позволит ваше расписание дел. Если вы её одобрите, через два года вы получите весьма приличную прибыль. А отмените — ну и чёрт с вами!

Гнев, удивление, ещё какие-то чувства боролись в душе мистера Эра, пока я говорил, но услышать ответ мне так и не довелось, потому что в тот самый миг, когда я довольно невежливо завершил свою речь, нас прервали — через лужайку к нам шла гувернантка.

Мистер Эр увидел её — и глаза его посветлели, плечи расправились, он потянулся к ней; она приняла его руку, а потом быстро, будто повинуясь внезапному импульсу, неожиданно протянула другую руку мне. Ладонь была удивительно тёплой — а казалось, жизнь еле теплилась в ней, — впрочем, конечно же, ведь она только что из экипажа.

Невзрачная, бледная девица, жидкие волосы неопределённого цвета собраны назад, мелкие черты лица — а мистер Эр был в ту пору цветущий, блестящий мужчина, — но вот она стоит рядом с ним, и его блеск не затмевает её, а будто отбрасывает на неё слабый отсвет. Впервые она показалась мне почти хорошенькой.

Теперь она вложила мою ладонь в руку мистера Эра. Первым моим побуждением было отдёрнуть руку, но он внезапно сильно сжал её. Глаза его будто говорили: «Мы не закончили, но сейчас, как бы то ни было, пожмём друг другу руки». И я покорно позволил своей руке задержаться на несколько секунд, а потом опустил её. Я ничего не сказал, но счастливая парочка казалась удовлетворённой.

— Эдвард, верно, уже сказал, что я признаю свою ошибку, — начала гувернантка, водрузив на нос очки (привычный жест, который не переставал раздражать меня), — не могу выразить, как я сожалею, особенно с тех пор, как поняла то, чего раньше не замечала: вы очень дороги Эдварду. Надеюсь, вы будете столь великодушны, чтобы забыть прошлое, и позволите мне тоже стать вашим другом.

Что мне оставалось делать, кроме как кисло улыбнуться и кивнуть? Относительно мотивов мисс Эйр у меня всё ещё имелись серьёзные сомнения, но, если перемена в её расположении была уловкой, выглядела эта уловка убедительно, исполнена мастерски и отходных путей мне не оставляла.

— Ну вот! — засиял мистер Эр. — Вот мы и снова друзья! Джейн, Хитклиф рассказал мне о некоторых переменах, начатых в Ферндине, которые сделают поместье образцом для всего графства!

— Я столько слышала о его талантах, что это меня ничуть не удивляет. Но, Эдвард, ты сказал мистеру Хитклифу о другой причине нашего визита?

Мистер Эр притянул гувернантку ближе к себе.

— Хитклиф, мы с Джейн собираемся пожениться. Ты должен узнать это первым, и ты единственный из друзей, кого мы приглашаем отпраздновать это событие. Ты приедешь на нашу свадьбу?

И снова мне ничего не оставалось делать, как поздравить их, как бы серьёзны ни были мои опасения. К счастью, я смог отказаться от приглашения из-за ярмарки в соседнем графстве, назначенной на тот же день, а побывать там мне было действительно необходимо, — я хотел приобрести племенных животных.

Поскольку отныне мне была отведена роль Друга, я счёл за лучшее соответствовать ей в полной мере, так что пригласил их в дом и предложил остаться к обеду. Мэри, моя домоправительница, была отменной кухаркой и обрадовалась бы случаю проявить своё искусство. Однако мистера Эра и гувернантку (к моему, а возможно, и их облегчению) в Торнфилде ждали дела.

Я смотрел вслед экипажу, пока он не исчез меж густо обступивших аллею деревьев, а потом медленно присел на крыльцо. И хотя тело моё устало, голова работала с необычайной ясностью. Как ни странно, думал я не о недавнем разговоре; не возмущённые воспоминания о несправедливых обвинениях, внезапных чудесных переменах и предшествующих им по-прежнему необъяснимых событиях нахлынули на меня; не