закончился, она только выразила надежду, что Джон ошибается; ничего, она надеется, не случится.
На следующей неделе я, как и собирался, поехал на ярмарку. Был день свадьбы мистера Эра, но об этом я почти не думал. Мне удалось купить несколько замечательных племенных кобыл — стройных, холёных, не таких мощных, как Вельзевул, но сложенных в точности как он. Какую породу лошадей выведу я в Ферндине!
Я свернул с дороги на тропинку; с каждой минутой всё сильнее охватывала меня радость предвкушения. Завтра чуть свет — в Гиммертон; вещи собраны, всё готово. Сердце стучало так, что раза два — три я чуть не свалился с лошади. Но прибыл я в Ферндин без приключений, чтобы узнать то, о чём ты сейчас услышишь.
Я мог предположить, что Джон будет ждать меня, но почему на дороге с осёдланной лошадью и с таким опрокинутым лицом?
— Мистер Хитклиф, — проговорил Джон, — вы должны немедленно ехать в Торнфилд! Нельзя терять ни минуты!
Не успел я высказать своё удивление таким неожиданным оборотом событий, как из дома вышла Мэри, пряча руки под фартук (надвигалась осень, ночь обещала быть морозной), и решительно двинулась к Джону:
— Вот тебе раз! Нет чтоб дать человеку дух перевести — сразу тащишь его расхлёбывать, что там твой хозяин натворил. Так он и поехал! Мистер Хитклиф, давайте вашу лошадь — Том отведёт её — и садитесь ужинать. И ты тоже, парень, расскажешь всё, пока он ест. Не пущу я его на голодный желудок!
Так вот, хлебнув чаю и проглотив ломоть хлеба с маслом, я услышал о странной свадьбе мистера Эра. Она действительно была странной. Хотя мистер Эр, безусловно, вошёл в церковь женихом, вышел он оттуда не мужем — по крайней мере не мужем гувернантки!
Потому что — чудо из чудес, когда я услышал это, моя чашка замерла на полпути ко рту — оказалось, что мистер Эр женат, и этот факт был обнародован во время церемонии, прямо у алтаря!
— Самой его женой?
— Нет, её представителями, — пояснил Джон. — Один из них — мистер Мэзон, он недавно гостил в доме; другим был адвокат. Мы их видели, когда потом они приехали в Торнфилд.
— После прерванной церемонии?
— Точно так. Хозяин вышел сегодня утром цветущий, сияющий, ну точно восемнадцатилетний, а вернулся — лицо как у каменного истукана, и рука, что держала мисс Эйр, — будто каменная; Ли думает, мисс стало плохо. Ни слова не сказали, прошли через холл мимо багажа, приготовленного для свадебного путешествия, с этим мистером Мэзоном и адвокатом, а позади тащился священник с вытянутой физиономией. Заперлись наверху и несколько часов разговаривали. Потом трое чужих спустились посмотреть — прямо трое судей, что приговор о повешении вынесли. Адвокат сказал мисс Эйр, что на ней вины нет — она о том, что он женат, не знала, и уехал. Священник погундосил немного мистеру Эру о грехе двоежёнства и тоже уехал.
Мисс Эйр оттолкнула мистера Эра, убежала наверх в свою комнату и захлопнула за собой дверь. А он как увидел, что мы заглядываем за угол лестницы (а мы знать не знали, что нам делать и даже что думать), то накинулся на нас как дикий зверь, чтобы мы убирались, пока он нам головы не размозжил. Уже после этого, будьте уверены, мы убрались на кухню и не скоро оттуда нос высунули.
— Послушай, Джон, эта предполагаемая жена — кто она? Почему мистер Эр отрёкся от неё?
— Ну, мистер Хитклиф, все думают, она ниже его. Кто говорит — она была служанкой в доме, а теперь её рассчитали и выгнали; а кто — что она из благородных, богатая наследница, да только не очень добродетельна, и вела себя неподобающе, потому он и порвал с ней много лет назад.
—
Он теребил лежащую на коленях шляпу.
— Может, помните, мистер Хитклиф, я предупреждал вас, что в доме не всё ладно?
— Значит, ты знал о первой женитьбе?
Тряхнув головой, Джон отбросил этот вопрос, как стряхивает воду собака после неожиданного купанья.
— Какая разница, что я знал или думал, что знаю, мистер Хитклиф? Случилось самое ужасное, и мистер Эр в таком состоянии — зарыдаете, как увидите. Вы должны поехать со мной, помочь ему.
— Ему, пожалуй, нужна сейчас помощь мисс Эйр, а не моя.
— Так-то оно так, сэр! Но она уехала!
— Уехала? Как уехала?
— Уехала — исчезла — растворилась в воздухе, так, по крайней мере, хозяин изволил выразиться. Я только разобрал, что он сидел у её двери, пока наконец поздно ночью она не открыла, и они разговаривали в библиотеке — это я точно знаю, сам слышал их голоса; я не спал, бродил по дому, чтоб быть под рукой, если что. Я слышал, как леди рыдала, а мистер Эр кричал — умолял или сердился, а может, и то и другое. Потом — уж много времени прошло — мисс Эйр снова пошла в свою комнату, а мистер Эр остался в библиотеке. Чуть погодя я прокрался туда — он дремал на диване. Я укрыл его пледом и наконец смог пойти поспать хоть несколько часов.
Ну а потом я услышал, как Ли закричала у меня под дверью, что у хозяина припадок, выскочил и увидел, что хозяин в смятении бегает из комнаты в комнату, рвёт на себе волосы и повторяет без конца: «Её нет, её нет!'
— Мисс Эйр сбежала ночью?
— Да. Ушла, взяв с собой только ту одежду, в которой приехала в Торнфилд, и совсем немного денег, хозяин думает — несколько фунтов и какую-то мелочь. Больше ничего не взяла. Хозяин вне себя; всё сокрушается, что она будет голодать или замерзнёт. А ещё вас зовёт: «Где Хитклиф? Почему он не здесь?» Послушать — сердце разрывается!
— Обыскали поместье?
— Точно так. Ничего не нашли, только клочок ткани от платья зацепился за куст, но он, может, уж пару месяцев там.
— Не понимаю, чем я могу помочь? Не могу же я соткать её из воздуха. У меня свои планы; ты знаешь, что они значат для меня. Я должен ехать.
— Что вы, мистер Хитклиф, вы бы так не говорили, если б только видели его! Задержитесь хоть на денёк. Поедемте со мной; пусть ваш багаж пошлют в Торнфилд. Завтра оттуда уедете на север. Ведь там не знают о вашем приезде, и уж денёчек можно потерять ради этого.
В конце концов я согласился, а что делалось у меня в душе — только ты можешь догадаться. Ехать в Торнфилд вместо Гиммертона, изменить, пусть даже незначительно, свои планы было очень тягостно, но, в конце концов, Джон прав. Этот крюк не мог задержать меня надолго.
Так что я согласился ехать, но странные дурные предчувствия одолевали меня. Всё не мог отделаться от ощущения, что, согласившись, совершаю ошибку, последствия которой окажутся для меня несоизмеримо велики.
Напоследок я ещё раз заглянул в комнату, которую приготовил для тебя. На столике слоновой кости у твоей постели я поставил стакан с бутоном — запоздало расцвёл розовый куст — как залог того, что ты будешь уже здесь, увидишь, как пышно развернёт он лепестки. Закрыл за собой дверь и положил ключ в карман. Увы! Сейчас, когда я пишу эти строки, увядшие лепестки розы лежат, должно быть, там, где упали, падали день за днём, как сухие слёзы несбывшихся надежд, ибо я туда не вернулся.
Уже смеркалось, когда мы приехали в Торнфилд. Подступал студёный, промозглый вечер; то и дело срывался дождь. У дома стояло несколько экипажей, слуги грузили в них вещи; непрошеная мысль одновременно пришла нам в голову: а что, если ещё что-то случилось, мы и представить боялись, что именно.
Нам тут же объяснили, что мистер Эр уволил всю домашнюю прислугу и велел всем немедленно уезжать — даже миссис Фэйрфакс и Адели. К ещё большему унынию, он щедро расплатился со всеми, буквально осыпал их деньгами, сказав только, что они должны убраться сегодня же вечером, он больше не вынесет и часа этой пытки.
