которые прославили Византию в царствование Василия II.
Зимой 1071 г. Роман подготовил мощную экспедицию против сельджукских гарнизонов в отобранных у Византии восточных пограничных крепостях, Хилат и Манзикерт. Прежде всего он надеялся на восстановление границы, а при удобном случае — и на разгром главных сил Алп Арслана в решающей битве. Когда в марте — апреле 1071 г. все приготовления были закончены, император предложил турецкому повелителю переговоры. Смысл византийских предложений сводился к возвращению султану города Иераполя, взятого ромеями в ходе кампании 1068 г. в обмен на снятие турками осады с Эдессы. Это позволило бы султану возобновить войну с Фатимидами, захватившими под шумок некоторые города в Сирии. Таким образом у Романа развязывались руки в наведении порядка в регионе и в отражении туркменских набегов. Первое посольство императора было подкреплено вторым, которое достигло Алеппо в мае. Послы настаивали на обмене городами, угрожая войной в случае отказа.
Роман уже оставил Константинополь и назначил сбор своих войск на конец февраля — начало марта. Ко времени прибытия второго посольства Арслан уже, должно быть, получил вести о походе византийской армии к границам Армении. Прервав переговоры с правителем Алеппо, он немедленно, лишь с собственным конвоем и маленькой свитой, отправился на восток, переправился через Евфрат, чтобы принять на себя командование войсками в Армении и Месопотамии и отразить нашествие ромеев.
Начало византийского похода сопровождалось некоторыми событиями, которые не предвещали экспедиции успеха. Во-первых, Роман оставил не у дел Никифора Вотаниата, способного полководца, которого он подозревал в нелояльности. Во-вторых, он взял с собой в поход Андроника Дуку, старшего сына Иоанна Дуки, одного из главных претендентов на престол, который уж точно был к нему нелоялен. В то же время Роман все дальше удалялся от собственных солдат и офицеров. Он не только отказался делить с ними тяготы похода, но и повелел на каждой стоянке разбивать для себя, своего конвоя и свиты отдельный лагерь, и даже завел специальный обоз, перегруженный сложными материалами и обстановкой для собственного шатра. На марше от реки Халис до Севастии императорская охрана из немецких наемников была несколько потрепана партизанскими атаками ограбленных ими жителей. Роман был вынужден призвать своих телохранителей к порядку, окружив их лагерь верными войсками. Затем последовало расформирование части, с распределением солдат в гарнизонную службу, подалее от театра военных действий. В то же время в Севастии император обрушил репрессии на местное армянское население, которое он обвинил в участии вместе с сельджуками в налетах на византийскую территорию в предыдущем году.
К концу июня имперская армия достигла Эрзерума (Теодозиополиса), где надлежало уточнить стратегический план кампании и выбрать направление главного удара. На военном совете мнения резко разделились. Некоторые командиры предлагали продолжать поход, перенеся военные действия вглубь неприятельской территории, и выйти в тыл главным силам султана, принудив его, таким образом, к решающей битве.
Сторонники наступления исходили из последних сообщений шпионов из ставки Арслана о том, что он в панике бежал из Алеппо, и предполагалось, что он должен будет сначала вернуться в Ирак, чтобы собрать там войска для сопротивления ромеям. Другие, включая Иосифа Тарханиота и Никифора Вриенния, настаивали, что надо ждать развития событий, укрепляя окрестные города и усилив их гарнизоны, а лежащая впереди местность должна быть полностью опустошена, чтобы лишить приблизившуюся турецкую армию всяких поставок. Этот план был отвергнут из опасения, что слишком долгое ожидание неприятеля приведет к истощению припасов собственно византийской армии, и был отдан приказ выступать.
Точно подсчитать численность императорской армии трудно. Ясно, что далеко не все войска Византии приняли участие в походе. Часть личных гвардейцев императора — варангов (варягов) — оставили в роскошном Константинопольском дворце; франкская тяжелая конница при своем командире Криспосе была оставлена в Абидосе; поскольку и норманны и венгры были постоянной угрозой спокойствию ромейского мира на Балканах, гарнизоны в этих областях не уменьшались. Возможно, что именно туда и отправился проштрафившийся немецкий контингент. Полевые армии в Сирии, в особенности те войска, которые находились под личным командованием военного правителя в Антиохии, оставались нетронутыми, и в свете последующих событий некоторые подкрепления в главную армию будут посланы именно оттуда.
Источники того времени свидетельствуют, что после сражения значительные силы еще оставались в составе гарнизонов по всей Анатолии.
Многие части и соединения главной армии нами установлены точно: франки Русселя де Бейля, насчитывайте 500 или больше человек; пять регулярных полков с запада империи, каждый из 1000 бойцов; некоторое количество турецких наемников, точное число которых неизвестно; отряды из Болгарии; восточные фемные полки из Каппадокии и, вероятно, также из Колонеи, Харзианона, Анатоликона (части из Фисиды и Ликаонии участвовали в более ранних кампаниях середины 1050-х гг.).
Халдия (Трапезунд) и Армениакон, возможно, отрядили по тысяче человек, но боевая ценность этих частей была, конечно, невелика. В одном из источников также упомянуты части из Киликии и Вифинии. Из Сирии было взято несколько территориальных полков. В дополнение к ним надо причислить значительные силы армянской пехоты. Возможно, они были набраны в регионах Севастии и Теодозиополиса, так же как и отозваны из Сирии. Кроме того, было завербовано много наемников среди печенегов и в союзных, или вассальных государствах на Балканах. Из гвардейских дворцовых полков присутствовали
План Романа, очевидно, состоял во взятии Манзикерта и Хилата, лежащего несколько южнее, на западном берегу озера Ван. Но ромеи были полностью дезинформированы о движении войск Арслана, который вообще не возвращался в Ирак, а вместо этого поскакал прямо к армянской границе, выбрав дорогу через Амиду и Мосул на Хой, к северу от озера Урмия.
Оттуда его визирь отправился в Азербайджан — набирать новые войска, а сам Арслан, собрав по пути приблизительно 10 000 кавалеристов во владениях своих союзников и вассалов, уже имел к тому времени до 30 000 всадников. Таким образом, пока в императорском штабе по-прежнему считали, что султан еще далеко, он был фактически всего в 100 милях, и его разведка исправно сообщала о каждом шаге врагов. Уже поэтому положение византийцев было хуже, несмотря на их численное превосходство.
От Эрзурума (Теодозиополиса) Роман продвинулся еще дальше на восток. Был получен приказ обеспечить армию на два месяца съестными припасами. Столь значительное количество провианта обязательно повлекло за собой чрезмерное увеличение обоза, сковывавшего и замедлявшего движение войск. Большие силы союзных печенегов вместе с франкскими отрядами Русселя были отправлены в район Хилата, который рассматривался из двух главных целей похода как наиболее труднодостижимая. Они должны были собрать со всей провинции продовольствие и фураж, не позволив это сделать неприятелю, и прикрыть с фланга наступление главных сил, упорно продолжавших поход на восток, перед тем как повернув на юг и форсировав Араке, выйти к долине Мурат-Су, или еще южнее (маршрутом отряда Русселя) через Мус (Тарон), прямо на Манзикерт.
По пути Роман еще отделил значительные силы под командованием Тарханиота, послав его на помощь Русселю с приказом взять Хилат и оставить там сильный гарнизон. Согласно Атталету, это была элита армии, наилучшим образом вооруженные и испытанные в боях части, включая варангов и армянскую пехоту военного губернатора Теодозиополиса. Атталет подчеркивает, что оставшиеся с императором войска уступали посланным к Хилату не только качественно, но и количественно. Мы можем предположить, что после разделения у Романа оставалось около 20 000 человек и ни о каком численном превосходстве над турками уже не могло быть и речи.
Отделение войск Русселя и затем Тарханиота, основанное на ложном предположении, что враг надвигается с юга или с востока от Хилата и находится все еще очень далеко, оказалось главной и фатальной ошибкой. Не имея ни малейшего представления о близости сельджуков, которые уже вплотную подошли к Хилату и Манзикерту, два ромейских генерала-военачальника вдруг увидели перед собой главные
