Они со Снодреком вскоре ушли и вернулись после полудня. Берест устал. Он отвык ходить. За полдня он узнал все, к чему остальные уже притерпелись, посмотрел свежим взглядом на мертвые улицы, вымерзшие бараки, одичавших, голодных людей.
Ирица тревожно прислушивалась к шагам и первая вышла навстречу Бересту. Он ощутил ее незримое прикосновение: на душе вдруг потеплело. Ирица поймала его признательный взгляд.
Из бережливости ели теперь один раз в день, ближе к вечеру. Илла и Ирица закончили готовить, стали раздавать ужин.
– Садитесь за стол! – позвенела ложкой о котелок Илла. – Хассем, не зевай!
Все стали рассаживаться.
Берест молча принял из рук жены миску с похлебкой. Он думал: у нас еще есть еда, а в городе уже настоящий голод. «Люди едят кошек и крыс, начинается мор. Они не догадываются даже сговориться и сделать запасы из того, что находят», – думал Берест.
За едой Энкино сказал:
– Теперь мы можем уйти.
– Потеплеет – и двинемся, – подтвердила Иллесия.
– Мы нашли пекарню, – невпопад произнес Берест. – Там никто не работает. А мука на мельнице была. Ее просыпали, растоптали. А еще они едят муку и зерно прямо так…
Хассем и Илла, оба недавно жившие в рабских бараках, стали объяснять: рабы всегда получали пищу от надсмотрщиков. Чье дело было готовить, те умели, а остальные ни разу даже не видели, как замешивают тесто или варят крупу.
– Весь город вымрет, – сказал Энкино. – Я знал, что так будет.
Все разом посмотрели на него.
Энкино поднял брови:
– А разве трудно было догадаться? – и быстро, с гневом нахмурился. – Все равно надо было выжечь это гнездо!
Ему никто не возразил, только Зоран вздохнул.
– Пора – что?.. – вдруг отрывисто обронил Берест. – Пора собирать людей. И припасы, какие еще остались. На сколько их хватит для всех? Из чего их можно пополнить? Ну, кроме крыс и кошек, – он погладил Зоранова кота.
Илла отложила ложку и удивленно спросила:
– Ты что, хочешь собрать в замке запасы, чтобы кормить
Энкино недоверчиво посмотрел на обоих.
– В набат ударить, – предложил Берест. – Созвать людей.
Зоран удрученно покачал головой:
– Какой тебе набат?
– И пожарной каланчи нету?
Этого никто не знал.
– Подождите… – горькая усмешка скользнула по губам Энкино. – Вы что, решили остаться?
– Да нет, мы уходим. Не в крысятнике же этом жить, – тряхнула головой Илла.
– Помните, мы в Богадельне совещались, куда нам податься? – Берест обвел взглядом своих. – Илла с Зораном хотели осесть где-нибудь в Соверне. Мы с Ирицей и Хассемом – в Даргород. Я не знаю, что вы надумали сейчас. Мы с Ирицей… – Берест поймал ее взгляд, и она мысленно разрешила ему: «Говори». – Мы не хотим, чтобы мы все расставались. Сейчас не время. Сейчас нам не выжить поодиночке. Нам всем нужно одно пристанище.
Хассем молча кивнул. Ему некуда было идти, никто его нигде не ждал. Береста и Ирицу, а потом и остальных он привык считать своейсемьей. Где будут они, там и он.
– Но почему именно здесь? – спросил Энкино.
– А где? – пожал плечами Зоран. – Из всех нас только у Береста есть дом, но очень далеко отсюда.
Горькая усмешка Энкино становилась все заметнее.
– И вы обыщете город, соберете припасы, которые сумеете найти, а потом начнете кормить этих людей… Нас, – он огляделся. – Нас чуть больше дюжины. Положим, охранять запас будет нетрудно, поставить хоть Снодрека. Тут даже толпы с камнями не дождешься. Но кормить всех… Сколько нужно дров, сколько Илле и Ирице придется возиться у котлов, даже с нашей помощью? Хорошо, котлы вы возьмете на кухне: должны же где-то здесь быть кухни, которые кормили рабов? А что мы будем делать, когда запасы кончатся?
– Нас чуть больше дюжины, – повторил Берест. – Но люди сами будут работать. Им некуда идти точно так же, как и нам. С нами Снодрек, его ребята… И будут еще! Зачем куда-то идти? Хватит искать, надо здесь строиться.
– Проклятое место, – подал голос Энкино.
– Было проклятое – будет наше пристанище, – сказал Берест.
Ирица молчала. Они с Иллой собрали у всех пустые миски и стали мыть над лоханью.
