приподнятом настроении? Наверное, он все равно мне не поверит, как не поверит и в то, что Сансевино и Ширер – одно и то же лицо. Но может быть, в чем-то он все-таки прав. Может быть, моя голова вышла из- под контроля. Говорят, что можно поверить во что угодно, если очень захотеть. Может, мне просто очень хотелось убедить себя в том, что Ширер – не кто иной, как Сансевино. Нет, это чепуха. Наверное, встреча с Ширером вчера оказалась для меня слишком большим потрясением.
– Послушайте. Фаррел, – снова заговорил американец. – Я здесь провожу отпуск. Завтра лечу в Неаполь. Почему бы вам не отправиться со мной? Пошлите вашей фирме телеграмму о том, что вы берете отпуск по предписанию врача. Не станут же они проверять, к какому врачу вы обращались. Вы полетите со мной в Неаполь и проведете недельку, лежа под солнышком на берегу. Что вы на это скажете?
Неаполь! В моей памяти возникло голубое небо. Мы плыли где-то между Сорренто и островом Капри на родину. Возможно, он прав. В конце концов, мне нужно избавиться от всего этого: от Ширера и Риса, от истории с Яном Тучеком. Лежа на солнышке, я смогу все это забыть. Потом я подумал о Хильде Тучек. На минуту перед моим мысленным взором всплыло ее серьезное веснушчатое личико. Отчаявшаяся и несчастная девушка обвиняла меня в бегстве. Но я не мог помочь ей. Я действительно ничем не мог ей помочь.
– Я подумаю над этим, – сказал я.
– Нет, – покачал он головой. – Нет. ничего хуже, чем долгие раздумья. Решайте сейчас, а потом будете спать.
– Хорошо, – сказал я. – Еду. Он кивнул и встал:
– Прекрасно. Первое, что я сделаю утром, – это закажу вам билет на тот же рейс. А теперь вы должны успокоиться и уснуть. Я оставлю свой и ваш балконы открытыми. Если я вам понадоблюсь, зовите.
– Вы очень добры. Он посмотрел на часы:
– Уже около четырех. Через час станет светло. Вам оставить свет?
Я кивнул. Со светом мне будет спокойнее. Я видел, как он направился к балкону и вскоре исчез из виду. На фоне бархатной темноты ночи его халат выглядел алым пятном. Я остался один. Я устал и, наверное, уснул прежде, чем он успел дойти до своего номера.
Должно быть, я очень крепко спал, потому что не мог ничего вспомнить, когда Хэкст разбудил меня.
– Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно.
– Хорошо. Я заказал вам билет на самолет. Он улетает в одиннадцать тридцать. Сейчас десятый час, так что вам лучше поторопиться. Сказать, чтобы вам прислали завтрак?
– Спасибо.
Постепенно я вспомнил кошмар, который пережил прошлой ночью. Сейчас в солнечном свете дня все выглядело иначе, как нечто совершенно нереальное.
– Боюсь, я доставил вам много беспокойства ночью, – сказал я.
– Забудьте об этом. Это счастье, что я находился в соседней комнате. Мне знакомы такие вещи. Все будет хорошо, когда вы поваляетесь на солнышке и посмотрите на девочек.
Когда он ушел, я лег и стал перебирать в памяти прошедшие события. Был здесь Сансевино или мне это приснилось? Как бы то ни было, сейчас это не имело для меня никакого значения. С этим покончено, и я радовался тому, что уезжаю в Неаполь. Как хорошо, что Хэкет буквально вырвал у меня согласие на поездку с ним! Хэкет такой солидный и разумный. Я чувствовал себя мальчишкой, испугавшимся какой-то тени и в страхе убегающим под защиту взрослых, но мне было наплевать. Я действительно был напуган. В какой-то момент ночью я упивался жаждой мести. Но в следующий момент уже забыл о мести. И мне представилось, будто я перенесся на пять лет назад, на виллу «Д'Эсте».
Официант принес мне завтрак. Я позавтракал, оделся и собрал вещи. Потом спустился в холл и расплатился за номер. Когда я доставал деньги, из бумажника выпала фотография Сансевино. Я наклонился за ней и услышал голос Хильды Тучек:
– Мистер Фаррел! Мне необходимо поговорить с вами.
Я обернулся. Она стояла и смотрела на счет, который я держал в руке: мне стало страшно неловко.
– Что случилось? – спросил я.
С ней рядом стоял итальянец в широкополой шляпе.
– Это капитан Казелли. Он расследует дело об исчезновении моего отца. Алек Рис считает, что вы можете помочь ему.
– В чем? – настороженно спросил я. Мне не хотелось вмешиваться.
– Я вас не понимаю, – сказала она, явно озадаченная моей реакцией. – Еще вчера вы были полны желания помочь. – Она помедлила, видимо, не зная, как ей следует себя вести. – Как прошла ваша встреча с этим Сисмонди?
Я боялся встретиться с ней глазами, отвел взгляд и увидел, что все еще держу фотографию Сансевино. В разговор вступил Казелли:
– Мы говорили с Сисмонди. Он сказал, что вы очень странно себя вели. При этом присутствовали графиня Балле и синьор Ширер, американец. Может быть, объясните, почему вы вели себя так странно?
И тут мне пришла в голову одна мысль. Казелли – полицейский офицер, и, если я обращусь к нему и смогу убедить начать расследование и навести справки о Ширере… Я протянул ему фотографию, спросив:
– Вы знаете этого человека?
– Теперь у него нет усов, – заметил он. – Да. Это тот самый американец, о котором говорила синьорина. Это – Ширер.
– Вы думаете, что это Ширер, -возразил я. – Но это не так. Его зовут Сансевино. Вы можете найти этого человека в «Насьонале» и поговорить с ним. Может быть…
– А, вот вы где, – прервал меня Хэкет. – Я заказал машину, так что мы можем доехать до аэропорта вместе. – Он помолчал, глядя попеременно на меня, Хильду Тучек и на полицейского, потом спросил: - Что случилось?
– Ничего, – быстро ответил я и добавил, обращаясь к Казелли: – Вы можете взять фотографию. Она поможет Ширеру вспомнить, чем он занимался на вилле «Д’Эсте».
Казелли взглянул на фотографию, потом на меня.
– Ширер – это тот человек, с которым бежал Алек Рис? – спросила Хильда.
– Да, – ответил я.
– И вы считаете, что Вальтеру Ширеру что-нибудь может быть известно об исчезновении моего отца?
– Нет. Дело в том, что… – Я пожал плечами. Вероятно, он не имеет отношения к исчезновению Тучека, но я хотел бы, чтобы Казелли занялся им. Вот и все. – Рис думает, что он бежал со своим другом Ширером, – сказал я, – но он ошибается. Он бежал с этим человеком. – Я указал на фотографию. – Это итальянский доктор. Он бежал, опасаясь, что будет осужден как военный преступник. Теперь он выдаст себя за Вальтера Ширера. Но это не так. Он – доктор Сансевино. Идите и поговорите с ним. Проверьте все, что касается побега. Вы узнаете…
– Я не буду этого делать, – прервал меня Казелли. Его маленькие глазки сурово смотрели на меня. – Я знаю синьора Ширера.
Я повернулся к Хильде Тучек. Она тоже смотрела на меня сурово. Я вдруг почувствовал, что все они против меня. Мне не следовало говорить им правду. Они не верили. И никто не поверит.
– Подождите. – Хэкет схватил меня за руку и повернулся к Казелли. – Можно вас на минутку?
Они отошли в сторону; я смотрел на них, а они смотрели на меня. Затем Хэкет вернулся ко мне, а они ушли. У двери Хильда Тучек задержалась на минуту и как-то странно взглянула на меня, как будто не хотела уходить. Но все-таки ушла, а я спросил Хэкета:
– Что вы сказали им?
Он помедлил минуту, потом сказал:
