сторону.
— Дамба сейчас рухнет! — крикнул я. — Уходите в лагерь! Плотина не держит. Укройтесь в лагере, черт вас дери!
Мой голос тонул в вое бетономешалок и скрежете металла, но кое-кто из рабочих слышал крики, и некоторые уже бросили работу. Они передавали новость по цепочке и скоро начали собираться в группы. Несколько человек двинулись в мою сторону. Я продолжал кричать. Горло мое пересохло, по телу струился пот. Я и представить себе не мог, что загнать этих людей в лагерь, где они окажутся в безопасности, будет так трудно. В конце концов до них, кажется, дошло. Рабочие побросали свои инструменты и медленно двинулись к поросшему ельником пологому склону, однако в тот же миг на площадке появился Треведьен и приказал им возвращаться на места.
— Вэтерел просто рехнулся! — кричал Питер. — Это провокация, поняли? Он сошел с ума. Разве не ясно, что только психу могло прийти в голову искать тут нефть? Возвращайтесь на стройку, олухи!
Питер развернулся и зашагал ко мне.
— Прочь отсюда, вы! — почернев от злости, взревел он.
Рабочие нерешительно затоптались на месте, а я скользнул взглядом по скале.
— Думаете, я бросил бы там друзей? Думаете, я стал бы спускаться на тормозах, рискуя свернуть шею, если б положение действительно не было критическим? — взывал я к рабочим. — Посреди дамбы дыра в ярд шириной и она все время увеличивается. С минуты на минуту плотину может смыть ко всем чертям, потому что ее фундамент построен из бракованного бетона! Впрочем, если вам недороги ваши шкуры, можете оставаться.
Я спрыгнул с подножки грузовика и бросился к лесистому склону горы, надеясь увлечь людей за собой, но Треведьен раскусил мой замысел. Увидев выражение смятения и страха ни лицах рабочих, Питер ринулся следом за мной, но через пару шагов резко остановился.
— Макс! — закричал он. — Макс, останови его!
До подлеска оставалось не больше пятидесяти ярдов, но между мной и склоном горы стоял тяжелый, похожий на медведя Макс Треведьен.
— Хватай его, братец! — крикнул Питер и, повернувшись к рабочим, приказал: — Марш по местам! Дамба цела! Скоро мы узнаем, что у этого типа на уме.
Макс сделал несколько шагов мне навстречу. Я замер на месте.
— Не валяйте дурака, Макс, уйдите с дороги, — я нащупал в кармане пистолет. — Не приближайтесь!
Нас разделяло ярдов тридцать. Я быстро оглянулся на толпу сбитых с толку рабочих. Люди были напуганы и никак не решались что-либо предпринять. Я понял, что если попаду в руки Макса, все полетит к черту.
— Не подходите, Макс, — простонал я, потом медленно поднял пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил ему в правую ногу чуть выше колена. Макс удивленно разинул рот, сделал еще два нетвердых шага в мою сторону и, взревев от боли, тяжело упал ничком на землю. Эхо выстрела прокатилось по горам.
— Свинья! — прокряхтел Макс. — Ты дорого за это заплатишь!
Резко обернувшись, я увидел вприпрыжку бегущего ко мне Питера и опять вскинул пистолет.
— Назад! — закричал я, и, когда он остановился, мне стало ясно, что отныне я хозяин положения. Только вот надолго ли?
— Убирайтесь! — велел я рабочим. — Если через минуту хоть один из вас еще останется на площадке, я стреляю.
Чтобы как-то расшевелить их, я выстрелил в воздух. Рабочие сбились в кучу и побрели к подлеску. На площадке остались только Треведьен с помощником.
— Оттащите своего брата подальше, — велел я ему. Питер не шелохнулся, продолжая буравить меня немигающим взором.
— Не будьте же идиотом, — прошипел я. — Спасайте брата, скорее!
— Дамбу строили под надзором правительства, — сказал он. — С ней все в порядке. Вы просто сумасшедший.
— Не валяйте дурака, — сказал я. — Каждая секунда задержки…
— А ну вас в болото! — закричал Питер и обратился к своему помощнику. — Пошли, Джордж!
Они затрусили к бункеру. Я повернулся и бросился к распростертому на скалах Максу. Он был без сознания, кровь сочилась из раны и капала на камни. Схватив Макса под руки, я поволок его по валунам. Ну и тяжел же он был! Я тащил его к лесистому склону, останавливаясь через каждые десять ярдов и с трудом переводя дух. Оглянувшись, я увидел, как поднимается гондола, и услыхал надрывный рев дизеля.
До подлеска оставалось ярдов пятьдесят. Гондола уже доползла до середины стены и казалась отсюда спичечным коробком, болтавшимся на паутинке. Я перевел взгляд на верхнюю бетонную опору и застыл, парализованный ужасом: огромный поток воды, перемешанной с камнями, сорвался с верхнего края оползня, сметя опору. Спустя несколько секунд послышался глухой гул, эхом перекатывавшийся по склонам. Я видел, как гондола качнулась, подобно маятнику, и исчезла, поглощенная грязно-бурой водяной лавиной, настолько мощной, что от стоявших на ее пути скал отлетали огромные каменные глыбы.
Казалось, от рева воды трясется и дрожит вся долина. Разбрасывая во все стороны осколки скал, вода устремилась вниз по склону. Несколько мгновений я широко раскрытыми глазами смотрел на несущуюся в мою сторону лавину, потом подхватил Макса под мышки и рванулся в подлесок.
Но было поздно. Мгновение спустя поток обрушился на заросли, вырвав с корнем несколько елей. Я почувствовал, как вода ударила меня по ногам, упал, и в следующий миг лавина захлестнула меня с головой.
Очнулся я в маленькой комнатушке с закрытыми ставнями. Рядом послышался шорох, и на мою руку легла теплая ладонь. Повернув голову, я увидел склонившуюся надо мной Джин. Лицо ее было встревоженным и бледным, но глаза улыбались.
— Тебе лучше? — спросила она.
Я с трудом кивнул и обвел взглядом комнату.
— Где я, в больнице?
— Да. Тебе нельзя разговаривать и волноваться. Впрочем, оснований для беспокойства нет никаких. Ты сломал ногу и три ребра. Врач говорит, что через неделю-другую все будет в порядке.
— Как Макс?
— Дырка в черепе, перелом левой руки и легкое огнестрельное ранение в ногу. Поправится.
Я закрыл глаза. Голос Джин доносился словно издалека, все слабея и слабея. Она говорила что-то про буровую и газетчиков, которые наконец поверили, что мы нашли нефть, но все это мало меня трогало, и скоро я снова погрузился в сон.
Когда сиделка разбудила меня, за окнами брезжил рассвет.
— Ну, как дела у нашего великого нефтяника? — спросила сестра.
Увидев мою удивленную физиономию, она засмеялась и поставила на стол поднос с завтраком.
— Тут только о вас и говорят, — пояснила она. — Но это не дает вам права нарушать режим. Пора подкрепиться. Вот газеты, можете прочесть, что про вас пишут. Доктор Грэхем сказал, что это будет для вас лучшим лекарством. Тут, кстати, вам письмо.
Я вскрыл конверт и прочел короткое послание. Рабочие со стройки благодарили меня за спасение и обещали свою поддержку в любом предприятии, какое мне только вздумается осуществить. Под текстом стояли три колонки подписей.
— Какой сегодня день? — спросил я сиделку.
— Пятница.
— Да, надолго же я отключился…
— И снова отключитесь, если немедленно не поедите, — сердито сказала сиделка, выходя из комнаты.
За завтраком я просмотрел газеты. Они наперебой кричали о катастрофе в горах, однако и нашей
