скважине уделили кое-какое внимание. Кроме того, в газетах были помещены интервью с Гарри и Джонни, а на последней полосе я заметил жирный заголовок: «Скалистые горы — природное нефтехранилище». Автором статьи был Стив Страхан. Я отложил газету и прикрыл глаза. Сердце мое переполняла радость за старого Стюарта Кэмпбела, чья правота теперь была доказана окончательно и бесповоротно.
Вскоре пришел врач. Он для проформы пробежался пальцами по моим сломанным костям, а потом приступил к детальному осмотру — давление, дыхание, пульс и все прочее. Колдуя надо мной, он непрерывно засыпал меня вопросами.
— Что-нибудь серьезное, доктор? — поинтересовался наконец я.
— Да нет, обычный осмотр.
Однако я чувствовал, что не так все просто, и испытывал смутное волнение. А когда в палату вкатили передвижной рентгеновский аппарат, мне стало ясно, что дело нечисто.
— Вы понапрасну теряете время, — сказал я. — Я обречен.
— Да, — деловито кивнув, ответил врач. — Джин Люкас что-то такое говорила.
— Джин?! — вскричал я, гадая, откуда ей могло быть известно о приговоре лондонского врача.
Наконец ассистенты оставили меня в покое и укатили свою установку. Доктор Грэхем пододвинул к кровати стул.
— Не кажется ли вам странным, мистер Вэтерел, — произнес он, — что для человека, которому еще этой весной было отпущено всего полгода жизни, вы вели себя чересчур активно в последнее время?
— Просто не видел смысла беречь силы.
— Да, да, конечно. — Врач на секунду умолк. — Но мне кажется, что теперь положение изменилось, мистер Вэтерел.
— Как вас понимать?
— Видите ли, существует в медицине такое понятие, как спонтанный фактор. Природа его нам, к сожалению, неизвестна и неподвластна. Возможно, это какое-то изменение химии организма или же причину надо искать в психологии, не знаю. Однако время от времени такие чудеса случаются. Я не хотел бы обнадеживать вас, прежде чем будут получены снимки, но шанс есть. Только шанс. С таким диагнозом, какой поставил ваш лондонский врач, вы ни за что не протянули бы пять месяцев при вашем здешнем образе жизни. Единственное объяснение вашей живучести — внезапное резкое улучшение состояния. У вас был волчий аппетит, и вы набирались сил, вместо того чтобы чахнуть на глазах. Мне ваш случай представляется уникальным в медицинской практике, хоть я и не хотел вам об этом говорить раньше времени. — Он внезапно умолк и, улыбнувшись, добавил: — Похоже, вы такой же упрямец, как ваш дед. Впрочем, давайте подождем снимков, они скоро будут.
Доктор ушел, и я принялся размышлять над его словами. Внезапно я почувствовал странное нетерпение: видимо, возбуждение, которым светились глаза Грэхема, передалось и мне. Поэтому я очень обрадовался, когда сиделка ввела в мою палату Джин, из-за спины которой весело выглядывали Джонни Карстерс и Гарри Кио.
— А мы прощаться, — объявил Джонни с порога, — Гарри едет в Эдмонтон за новым буром, а я назад, в «Королевство». Однако ты тут недурно устроился, — добавил он, подходя и склоняясь надо мной.
— Зачем ты едешь в «Королевство»? — спросил я.
Джонни в нерешительности поскреб ногтями подбородок.
— Понимаешь, какая штука, Брюс. Те парни, что строили подстанцию, скинулись кто сколько мог и собрали кое-какие деньжата. Несколько человек поедут вместе со мной, чтобы восстановить дом Стюарта и подготовиться к зимовке. Те два журналиста из Штатов тоже просятся с нами. Ну а остальные… а остальные, Брюс, хотят в складчину построить тебе дом тут, у входа в долину Громового ручья. Я им намекнул, что ты собираешься здесь обосноваться…
— Господи, этого еще не хватало! — воскликнул я. — Им и самим-то жить не на что.
— Слушай, Брюс, — перебил меня Джонни. — Люди благодарны тебе. Отказом ты нанесешь им оскорбление. В любом случае ты уже бессилен что-либо изменить. Они своего добьются.
Джонни двинулся к двери.
— Гарри, — позвал он.
— Сейчас, — ответил богатырь-ирландец. — Я только хотел сказать, что все мы очень рады за тебя, Брюс. Горжусь таким компаньоном. Уж теперь-то дело пойдет, можешь не сомневаться. Может, ты и сам захочешь в нем участвовать?
— Да нет, вряд ли, — улыбнувшись, ответил я.
— Ну, как знаешь. — Он вздохнул, повернулся, и они с Джонни вышли из палаты. Мы с Джин остались вдвоем, и я долгим взглядом посмотрел ей в лицо. Она была по-прежнему бледна и, как мне показалось, взволнована.
— Откуда тебе стало известно о моей болезни? — спросил я.
— От Сары Гаррет.
— Она что, не могла удержать язык за зубами? Я же открылся ей только для того, чтобы… А впрочем, что зря болтать. Я спать хочу. Оставь меня, Джин.
— Ладно. — Она поднялась. — Только сперва послушай, что тебе скажу. Я уйду. Но скоро вернусь. Мне все равно, стану я твоей женой или нет, но тебе так или иначе придется привыкать к моему обществу, потому что я тебя никогда не покину.
— Доктор Грэхем может и ошибаться, — слабо возразил я.
— Благодари бога, что ты весь изранен, — дрожащим голосом промолвила Джин. — Иначе я б тебе за такие речи…
Я грустно посмотрел на нее, прикрыл глаза и мгновение спустя почувствовал, как ее губы касаются моих. Через минуту я остался один, но, странное дело, страх больше не мучил меня. «Что ж, дружище Брюс, теперь у тебя есть уважительная причина, чтобы не торопиться на тот свет», — успел подумать я, прежде чем утонул в теплых объятиях сна.
