Бедди подъехал к нам.
– Куда нам, собственно, ехать, Диг? – спросил я. – Нам надо выбраться с французской территории. Марокко будет на северо-западе, Нигерия на юго-востоке.
– Где здесь есть вода? – спросил Дигби. – Я думаю, что лучше всего нам ехать в ближайший оазис.
– Если нас будут преследовать, то, конечно, в направлении на Марокко, – заметил я. – Поэтому я рекомендую двигаться в обратном направлении и посматривать по сторонам. Если увидим арабов, то будем искать воду. Арабы всегда сидят поблизости от воды.
Эти два американца были, вероятно, единственными людьми, которые смогли бы пересечь пустыню в тех условиях, в которых мы находились.
– Идем на юго-запад, – сказал Дигби. – Рано или поздно мы попадем на английскую территорию. Если будем идти на юго-запад, то должны попасть на Нигер, где-нибудь к востоку от Тимбукту. Потом по Нигеру доберемся до моря.
– Надо думать, что на Нигере питьевой воды хватит, – заметил Бедди. – Жаль, что они в Сахаре не поставили дорожных столбов. Отсталая страна.
– Лево руля, – заявил Хэнк и повернул верблюда. – Нигерия где-то справа на расстоянии тысячи миль. Теперь все ясно, доберемся.
В эту ночь мы прошли около шестидесяти миль без остановки. Это было неплохое начало. На ходу мы осмотрели наши запасы. Мои бутылки с водой и фляжки остальных были достаточны на два-три дня при экономном расходовании. Так же обстояло дело и с пищей. У меня был полный мешок хлеба, а у прочих были обычные походные запасы продовольствия. Патронов у всех хватало, и мы надеялись встретить антилоп, газелей или, в худшем случае, зайцев.
Мы медленно подвигались вперед. Качка верблюдов была страшно однообразна. Так же однообразна, как проплывавшие мимо нас песчаные холмы. Время от времени я дремал и спасался от падения с верблюда только тем, что вовремя хватался за Хэнка. Все молчали. Вероятно, все мы временами дремали. Я пришел в себя только на восходе солнца. Оно встало огромное и красное и быстро поднималось.
Я тосковал по горячей ванне и горячему кофе. Каждый мой нерв и каждый мускул болели. Мы продолжали двигаться на юго-запад, потому что было сравнительно прохладно. Наконец, Хэнк заявил, что когда-нибудь даже верблюды могут устать.
– Я мало знаю об этих самых верблюдах, – заявил он. – Но мне кажется, что с ними надо обращаться примерно так же, как с лошадьми.
– Правильно, – согласился Бедди. – Они все равно что лошади. Только они лучше собой владеют. Умеют воздерживаться от пищи и от крепких напитков. Умеют вообще обходиться без ничего. А так как мы им ничего и не собираемся давать, то они будут прекрасно себя чувствовать.
– Что-нибудь все-таки придется им найти, – сказал Дигби.
– Я слыхал, что они едят шляпы, – сказал Хэнк. – Моя тетка в день своей золотой свадьбы ходила в зверинец старика Барнума, и там верблюд съел ее шляпу вместе с париком… Мы дадим им наши кепи, когда достанем себе индейское обмундирование…
Верблюды действительно имели очень ограниченный аппетит и довольно странные вкусы. Они преимущественно ели какие-то сухие колючки, но я был согласен с Дигби, что нам необходимо будет достать им что-либо более основательное. Без них мы были обречены на гибель.
Мы лежали в тени огромной скалы и с неприятным чувством наблюдали, как эта тень быстро укорачивается. Мы закусили хлебом и водой и теперь отдыхали.
– Что будем делать дальше, Хэнк? – спросил я.
– Еще один форсированный марш, и мы будем достаточно далеко от Зиндернефа, – ответил он. – А потом начнем искать индейцев. Рассыплемся в цепь мили на четыре и будем смотреть с каждого холма. Найдем их в два счета.
Я спал до самого вечера и проснулся от рева верблюда, которому Хэнк подтягивал подпругу, упершись в его бок коленом. Заседлав верблюдов, он закричал:
– Все на борт!
Потом встал ногой на колено своего верблюда, чтобы тот не мог подняться, пока я на него садился; я влез, и Хэнк сел впереди меня. Верблюд, тяжело качаясь, поднялся и заревел. Бедди и Дигби сели на другого верблюда, и мы снова двинулись. К утру мы были более чем в ста милях от Зиндернефа.
Это было слишком хорошо или, с точки зрения верблюдов, слишком плохо для того, чтобы бесконечно продолжаться. В конце этого второго перехода следовало верблюдов накормить и дать им, по крайней мере, один день отдыха. Перед утром я опять дремал, просыпаясь время от времени. Я окончательно проснулся, когда было совершенно светло. Верблюды стояли неподвижно, а Бедди на что-то указывал протянутой рукой.
На ровном песке, заметенном ветром, виднелся верблюжий след. Это был свежий след, и он пересекал наш путь. Он шел прямо с севера на юг. Хэнк и Бедди поставили верблюдов на колени. Внимательно осмотрев след, они решили, что караван состоял примерно из двадцати верблюдов, что они прошли недавно и шли на юг.
– Хорошо, – заметил Хэнк и вскочил обратно в седло. – Нам надо подобраться к индейцам. Только не надо на них наскакивать. Лучше сперва посмотреть, на что они похожи. Посматривай, ребята.
И мы поехали дальше.
Думаю, что мы шли по этому следу около четырех часов, не видя ничего, кроме бесконечной пустыни и неизменного песка и камней. Наконец Хэнк остановил верблюда, и Бедди подъехал к нам. Хэнк крякнул и протянул руку: мы были на берегу широкой высохшей реки. Оба берега были усыпаны гравием и обтертыми водой камнями. Дно было совершенно сухое, но в тени огромной высокой скалы, стоявшей на самой середине высохшего русла, росло несколько пучков сухой травы, несколько терновых кустов и две-три карликовых акации. Верблюды ворчали и рвались к этой скале.
– Вода, – сказал Хэнк. – Может, придется копать.
