— А какой мотив?
— У безумного человека мог быть мотив, показавшийся бы нормальному человеку неубедительным.
— Но она безумно любила свою потешную дочь. Миссис Крайлинг не взяла бы ребенка с собой.
Арчери медленно произнес:
— На судебном разбирательстве она сказала, что в первый раз пришла в двадцать пять минут седьмого. Но мы это знаем только с ее слов. А если предположить, что она приходила без двадцати семь, когда Пейнтер уже был и ушел? Тогда она взяла ребенка обратно позже, поскольку никто не поверил бы, что убийца умышленно позволит ребенку обнаружить тело, которое, как она знала, находилось там.
— Вы занялись не той профессией, сэр, — сказал Берден, вставая, — вам следовало бы идти к нам. Сейчас вы уже были бы нашим
Руководителем.
— Я слишком увлекаюсь собственными фантазиями, — признал Арчери. Чтобы избежать повторения добрых подначек, он быстро добавил, меняя тему разговора: — Вы, случайно, не знаете времени посещений в стоуэртонской больнице?
— Следующая но списку Алиса Флауэр, верно? На вашем месте я сначала подарил бы медсестре кольцо. Посещения с семи до семи тридцати.
Глава 8
Дней лет наших семьдесят лет, а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их — труд и болезнь.
Алисе Флауэр было восемьдесят семь, почти столько же, сколько ее хозяйке на момент смерти. Серия ударов поизносила старое сооружение, как бури разрушают древний дом, но здание крепко выстроено и еще очень прочно. Никогда дом не был украшен архитектурными излишествами и прочими изысками. Он строился так, чтобы вынести и ветер и непогоду.
Она лежала на узкой высокой кровати в палате, называемой «Жимолость». Палату заполняли такие же старые женщины на таких же кроватях. У всех были чистые, розовые лица и седые волосы, сквозь которые просвечивала розоватая кожа черепа. У каждой кровати на столике с колесиками стояло по меньшей мере две вазочки с цветами, гостинец, как предположил Арчери, от навещавших родственников, которые только то и делали, что сидели и приятно беседовали, вместо того чтобы подать судно или протереть пролежни.
— К вам посетитель, Алиса, — сказала сестра. — Не трясите ей руку. Она не может двигать руками, но слух у нее прекрасный, и она вас еще заговорит. Похоже, хорошо поболтаете, а, Алиса? Это преподобный Арчери.
Он приблизился к кровати.
— Добрый вечер, сэр.
Все ее лицо было в глубоких морщинах. Один угол рта опущен после паралича, оттягивая нижнюю челюсть и открывая крупные фальшивые зубы. Сестра суетилась возле кровати, поправляя длинную ночную рубашку на шее старой служанки, укладывая на покрывале ее бесполезные руки. Арчери тяжело было видеть эти руки. Работа безнадежно испортила их красоту, но болезнь и отек пригладили и выбелили кожу так, что они стали похожи на руки уродливого младенца. Чувства, выразимые только языком семнадцатого века, который был с ним всегда, хлынули фонтаном жалости. Надежная, хорошая и преданная служанка, думал он. Ты была преданна более, чем какие-то вещи.
— Вас не затруднит рассказать мне о миссис Примьеро, мисс Флауэр? — мягко попросил он, опускаясь в кресло из гнутого дерева.
— Конечно, — заявила сестра, — она это любит.
Арчери больше не мог этого выносить:
— Все-таки это дело личного характера, как вы не понимаете?
— Личного! Да это предмет ежевечерней болтовни всей палаты, поверьте мне. — Медсестра ринулась прочь, похрустывая и поблескивая, как белый робот.
Голос у Алисы был скрипучий и жесткий. Паралич сказался на ее голосовых связках, но выговор у нее оказался прекрасный, приобретенный ею, как предположил Арчери, в кухарках и сиделках у образованных людей.
— О чем вы хотите узнать, сэр?
— Сначала расскажите мне о семье Примьеро.
— О, это я могу. Меня всегда это интересовало. — Она коротко, но резко кашлянула и повернула голову так, чтобы скрыть искаженную половину лица. — Я пришла к миссис Примьеро, когда родился мальчик…
— Мальчик?
— Мистер Эдвард, ее единственный сын.
«А, — подумал Арчери, — отец богатого Роджера и его сестер».
— Он был милым мальчиком, и мы всегда получали удовольствие от общения, и он и я. Я считаю, что именно его смерть состарила меня и его бедную мать, сэр. Но к этому времени у него уже появилась собственная семья, и мистер Роджер был живой копией своего отца.
— Я предполагаю, что мистер Эдвард изрядно ему оставил, нет?
— О нет, сэр, в том-то и жалость. Видите ли, старый доктор Примьеро оставил свои деньги мадам, поскольку дела мистера Эдварда, как и у него, были в то время хороши. Но он потерял все на чем-то в городе, и, когда он был взят на небеса, миссис Эдвард и трое ребятишек очень нуждались. — Она снова кашлянула, заставив Арчери вздрогнуть. Он вообразил, что сейчас увидит ужасное и тщетное усилие этих рук подняться и прикрыть грохочущие губы. — Мадам предложила помогать, — не то чтобы у нее имелось больше, чем нужно, — но миссис Эдвард была такая гордая, она пенни не взяла бы от свекрови. Я никогда не узнаю, как она справлялась. Видите ли, их было трое. Мистер Роджер, он был старший, и потом еще две крошки, гораздо моложе, чем их брат, но близкие друг к другу, если вы понимаете, что я имею в виду. Между ними не больше чем года полтора.
Она устроила голову на подушке так, словно пыталась поставить на место губу.
— Анджела была старшей. Время летит, я предполагаю, что сейчас ей, вероятно, двадцать шесть. Потом Изабель, названная так в честь мадам. Они были совсем малютками, когда их папочка умер, и прошли годы до того, как мы увидели их. Могу вам сказать, для мадам было тяжким ударом не знать, что сталось с мистером Роджером. Потом однажды он просто как с неба свалился, неожиданно вернулся в «Дом мира». Вообразите, он жил в комнатушке в Суинбери, обучаясь в очень хорошей фирме, чтобы стать адвокатом. Кто-то из знакомых миссис Эдвард принял его в эту фирму. У него и мысли не было, что его бабуся еще жива, но он смотрел кого-то в телефонной книге, в строке бизнеса, сэр, а там было «Миссис Роза Примьеро, «Дом мира». Как только он появился, удержу ему не стало. Не то чтоб мы хотели остановить его, сэр. Почитай, каждое воскресенье он приезжал, а один-два раза, забрав своих маленьких сестричек прямо из Лондона, он привез их с собой. Золото, а не дети. Мистер Роджер и мадам, они часто смеялись вместе. Над всякими старыми фотографиями, какие были, и теми историями, которые она ему обычно рассказывала! — Она вдруг остановилась, и Арчери увидел, как старое лицо раздувается и становится фиолетовым. — Для нас была такая перемена видеть прекрасного, похожего на джентльмена, молодого человека после этого Пейнтера. — Ее голое изменился до пронзительного, свистящего вопля. — Грязный убийца! Скотина!
Через палату другая старая женщина в такой же постели, похожая на Алису Флауэр, улыбалась беззубой улыбкой, слушая давно знакомый рассказ. История для болтовни перед сном, как сказала сестра.
Арчери нагнулся к ней.
