— Она почти ни в чем не солгала мне. Но ей и не нужно было врать — ей самой ведь ничего не пришлось делать. И ее горе было подлинным. Это понятно. Ведь она полностью ему доверяла, он был не просто сообщник, но любовник. Она знала точно, что делать ей и что будет делать он. Но вдруг все рушится — сообщник стреляет в нее. Оказался не тем, за кого себя выдавал. И в момент перед выстрелом она читает в его глазах все. В них не любовь, а ненависть. Она понимает, что все это время он дурачил ее… Так что Дейзи и в самом деле очень горевала — и неудивительно, что она повторяла, как хочет умереть, и спрашивала, что теперь с нею будет — до той ночи, когда он вернулся. С ней была Карен, но он этого не знал. Он воспользовался первой же возможностью сказать ей, что по-прежнему любит ее, что должен был ранить ее, чтобы оставить вне подозрений, чтобы все выглядело правдоподобно. Он так и планировал с самого начала, он знал, что с ней все будет в порядке, ведь он меткий стрелок, никогда не промахивается. Ранение в плечо — тут почти никакой опасности. Ведь он не мог предупредить ее, правда? Сказать заранее: «В тебя я тоже собираюсь выстрелить, но не бойся, положись на меня». Так что ему пришлось рисковать. Ради того, чтобы поместье, и состояние, и доходы достались только им. Он не мог ей позвонить — слишком опасно. И вот при первом же случае он приходит — рассчитывая, что Дейзи будет одна. Карен услыхала его, но она его не видела. И никакой маски не было, это Дейзи придумала. Увидев его, она, конечно, тут же вспомнила, как он ее предал и пытался убить, и подумала, что теперь он пришел довести дело до конца.
— Но вообще стрелять в нее было большим риском, — возразил Берден. — Обидевшись на него, она могла просто все рассказать нам.
— Он рассчитывал на то, что она сама слишком глубоко в этом замешана. Положим, она скажет полиции, кто стрелял, и его арестуют. Но тогда он все выложит про нее. А еще он знал, что она слишком влюблена, чтобы предать. И ведь он не ошибся, как видим. На другой день после ночного появления он пришел, когда Дейзи в самом деле была одна. Объяснил, почему выстрелил в нее, уверил в своей любви, и, конечно же, она его простила. В конце концов, у нее остался только он. С этого момента она стала другой, счастливой. Никогда прежде не приходилось мне видеть в человеке такой разительной перемены. Несмотря ни на что, она была счастлива, любимый вернулся, и у них все будет хорошо. Я-то, осел, думал, что это Вирсон ее осчастливил. Куда там! От радости она включила фонтан — пусть все видят, как она счастлива. Пару дней продолжалась ее эйфория, а потом постепенно начали возвращаться воспоминания того дня. Кровавая скатерть, Давина, упавшая лицом в тарелку с кровью… труп ее глупой безобидной матери, бедняга Харви, раскинувший руки на ступенях лестницы… и то, как она ползла к телефону… Понимаете, все вышло совсем не так, как она думала. Она ведь не подозревала, что все будет настолько ужасно. Для нее это было игрой — спланировать, просчитать. Ни крови, ни боли, ни трупов — о них она не думала ни секунды. Я не оправдываю ее, такому нет оправданий. Пусть и не вполне осознавая, что делает, Дейзи знала, что в итоге трое будут убиты. Но это было индуцированное помешательство. Если бы не тот второй, она бы не пошла на такое, как и он — без нее. Они подталкивали друг друга. Страшно, когда приходится целоваться с дочерью канонира.
— Ага, вот это выражение. Что оно значит? Кто-то мне недавно про него говорил, не помню кто.
— Я говорил, — сказал Вайн.
— Что значит? Получать порку. В королевском флоте пороли на пушках — привязывали к пушке на палубе и секли. Так что целоваться с дочерью канонира — это было безрадостное занятие. Не думаю, что она понимала, что Энди Гриффину тоже придется умереть. Вернее, что Энди умрет просто потому, что ее возлюбленный видит в убийстве удобный способ разрешения трудностей. Тебе кто-то досаждает? Прикончи его. Кто-то поглядывает на твою подружку? Убей его. Когда он устраивал в гараже Тэтчед-Хауса свою систему из свечки и обрывка веревки, опущенного в канистру с бензином, он покушался не на Дейзи. А на Николаса Вирсонл. Николас посмел смотреть на Дейзи, больше того — посмел думать, что она выйдет за него замуж. Кто б мог предположить, что Вирсона, который просил Дейзи быть у него дома в этот вечер, самого там не будет, что он отправится выслеживать ее в Танкред? Она больше, чем думает, похожа на свою бабку. Вы заметили, как мало у нее друзей? За все это время у нее не побывало ни одной девчонки — ну, кроме наших девушек, которые были там по долгу службы. И на похоронах была всего одна ровесница Дейзи — внучка миссис Максэмфайр. У Давины были какие-то друзья молодости, а еще ведь были друзья Харви. У Наоми была подруга, компания. У Дейзи не было подруги-ровесницы, с которой она могла бы говорить по душам. Ну а мужчины? Да, с ними она умела управляться.
Вексфорд произнес эти слова с сожалением. Он вспомнил, как ловко Дейзи управилась с ним самим.
— Мужчины быстро становились ее рабами. Забавно, какой близорукой оказалась Давина: она-то думала, ей придется подбирать для Дейзи любовника. Будто та неспособна сделать это сама. Они обе — и бабка, и внучка — были слишком поглощены собой и закономерно не видели дальше собственного носа. Дейзи познакомилась с ним на фестивале в Эдинбурге. Как именно, еще предстоит выяснить. Может, в каком-нибудь модном театре или на рок-концерте. Наоми была больна, и от бабки Дейзи, несомненно, сбегала, когда только могла. Она тогда была на Давину в обиде — эта история с Харви ее озлобила. Именно не шокировала и не оскорбила — просто ей уже стало невмочь от того, что Давина постоянно лезет в ее дела, пытается ею управлять. Сколько можно устраивать жизнь за нее? Тем более что от этих стараний только хуже. И вот появился молодой человек, не испытывающий никакого трепета перед ее семьей, никакого почтения ни к одному из членов этой семьи. Для Дейзи он, конечно, был бунтарь и герой, свободный, независимый. Похожий на нее — такую, какой она могла бы стать, будь тоже свободна. Чей был план, его или ее? Думаю, его. Но если бы он не целовался с дочерью канонира, до дела никогда бы не дошло. Просто в один прекрасный день он сказал ей: все это может быть нашим — и дом, и земля, и деньги. План был простой и легко выполнимый. При условии, что стрелок ни разу не промахнется. Но он был отличный стрелок. Оставалось единственное препятствие — оружие. Без оружия он вообще был как без рук Может, они думали раздобыть оружие в доме, тут ведь могло быть ружье или пистолет. Может, Харви стрелял по воронам в здешних лесах? Интересно, позволила бы это Давина?
Берден выждал секунду и, когда Вексфорд поднял на него взгляд, спросил:
— И что было, когда они вернулись?
— Не думаю, что они вернулись вместе. Дейзи с семьей вернулась в Танкред-Хаус, пошла в школу, и, наверное, все эти страшные планы оставались для нее мечтой, несбыточной мечтой. Но настал день, когда ее возлюбленный объявился снова. Он нашел ее, и они договорились встретиться. Здесь, в конюшне, на личной территории Дейзи. Никто не видел его, никто не потревожил их свидания. «Итак, что с нашим делом? Когда мы его провернем?» Скорее всего, Дейзи не знала, есть ли у Давины завещание. Но знала, что если оно есть, наверняка именно она станет единственной наследницей, когда не будет ни Харви, ни Наоми. Если завещания не было, часть имущества могла бы отойти к племяннице Давины, Луизе Меррит. Луиза умерла в феврале. И то, что они не привели свой план в исполнение, пока она была жива, по-моему, не простое совпадение… Но прежде, несколькими месяцами раньше, скажем, осенью он встретил в лесу Энди Гриффина. Не знаю, что там у них было и сколько раз еще они встретились, прежде чем Энди сделал свое коммерческое предложение, но однажды Гриффин предложил ему купить револьвер. Про оружие он знал все. И нарезку ствола изменил легко, нужные инструменты он возил с собой.
Вексфорд рассказал про рекламу в путеводителе из города Хайте.
— Торговца оружием звали Корэм Кларк. Имя показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где его встречал. Я знал, что его носитель как-то связан с убийством. И в конце концов вспомнил. Это было в самом начале расследования, когда сюда съехались журналисты. На брифинге мне задал вопрос репортер нашей местной газеты, а после брифинга он поджидал меня у конюшни. Такой самоуверенный и нахальный парень, совсем зеленый. Темноволосый и довольно красивый мальчик. Он учился с Дейзи в одной школе — это он мне сам сообщил. А потом назвал свое имя. Он тогда сказал, что еще не придумал, как будет именоваться в профессиональной среде. Но с тех пор он успел определиться. Я видел его подпись под газетной заметкой. Он подписывается Джейсон Корэм, но его полное имя — Джейсон Шервин Корэм Себрайт.
— Себрайт сказал мне также — хотя это не имело отношения к разговору, — что его мать американка и что он ездил к ней в Штаты. И это была первая слабая зацепочка. Он рассказал мне это на похоронах — в церкви мы сидели рядом. Потом он интервьюировал людей на кладбище — он гордо назвал это «американской телевизионной технологией». Наутро после того, как ночью сюда пробрался чужой, Джейсон
