стороне двери, где вдоль стены выстроились несколько пар обуви. Он выбрал те туфли, которые, казалось, были почти новыми. Какое-то время Эван разглядывал их, а затем подошел к Амелии и положил туфли поверх одежды, что была в руках девушки. Амелия посмотрела на туфли. Что-то сентиментальное было в этой паре обуви, в форме, которую они приобрели после носки, в складках кожи. Эти туфли словно были частью личной истории. Амелия подняла глаза, чтобы поблагодарить Эвана, но фермер уже направлялся на улицу.
В доме было холодно, а дети все еще спали в задней комнате. Посмотрев по сторонам, Амелия поборола желание заплакать. В доме не было никаких лишних вещей, ничего, что могло бы сделать его более уютным. Все вокруг было грубым и мрачным. Начиная от грязного пола и заканчивая низкой железной крышей.
Хотя Амелия и чувствовала себя странно, надевая чужие вещи, она с радостью влезла в шерстяной джемпер, который дал ей Эван. В этой стопке оказались и толстые вязаные чулки, что было очень кстати, так как туфли были Амелии велики. Она очень хотела, чтобы Эван развел огонь, но этому желанию Амелии не суждено было сбыться. И как же ей теперь варить овсяную кашу или нагреть воду?
Амелия подошла к двери и выглянула наружу. Она увидела, как Эван рубит дрова у забора.
— Он собирается разжечь огонь, — подумала она с облегчением.
Несколькими минутами позже Эван вернулся с ведром дров, которые сложил в поленницу у очага. Он даже не взглянул на Амелию, тут же развернулся, и снова вышел из дома. Лицо Эвана было суровым, и Амелия побоялась спросить его, почему он не разжег очаг. Она взяла поленья и начала складывать их в очаг. Амелия только собиралась поджечь их, как Эван опять вернулся с очередной партией дров.
— И что это ты делаешь? — рявкнул он.
Амелия выпрямилась, не понимая, что она сделала неправильно на этот раз.
— Я хотела разжечь огонь, — оправдывалась она.
— Так никто не разжигает очаг. Даже если огонь разгорится, на что мало надежды, ты напустишь дыма полный дом.
Эван начал вытаскивать поленья из очага, продолжая ворчать, как неумело она пыталась это сделать. Амелия наблюдала, как он сложил особым образом поленья обратно. Она складывала их параллельно, а Эван сложил их крест-накрест, положив самые тонкие палочки внизу.
— Всегда клади щепки вниз, иначе огонь не разгорится. Огню нужно дышать, только тогда пламя не погаснет. — Эван бросил на Амелию презрительный взгляд, считая ее абсолютной дурой. Когда дрова занялись, фермер направился к двери.
— А где мне взять воду? — спросила Амелия.
— Позади дома есть колодец, — сообщил Эван. Он посмотрел на одежду, висящую у двери черного хода. — Можешь надеть то коричневое пальто, с краю, — добавил он, показывая на него. Пальто было несколько, и все они были разных размеров. Амелия подозревала, что коричневое пальто принадлежало его жене. Ей показалось странным, что он все еще хранит ее вещи. Эван говорил, что его жена умерла почти год назад. Явно он не мог расстаться с ее вещами, и это значило, что он не смирился с ее смертью.
— Спасибо, — тихо поблагодарила Амелия.
— Овсянка в одном из тех мешков, — хрипло сказал Эван, показывая на мешки в углу. — А там одно ведро для воды, а другое для молока. Я разожгу костер на улице, но мне нужно заняться овцами, поэтому я вернусь к завтраку.
Амелия надела коричневое пальто, взяла ведро и пошла на улицу искать колодец. Ночные тени медленно отступали, но все еще было темно. Эван разжигал костер под котлом. Котел был пустым, поэтому Амелия предположила, что он хочет, чтобы она наполнила его водой. Девушка давно мечтала о теплой ванне и поспешила за водой к колодцу.
Колодец оказался дырой в земле, прикрытой двумя ржавыми листами железа. Правда, рядом было ведро с веревкой, которое Амелия опустила вниз. Она подождала, пока ведро наполнится, и вытянула его наверх. Затем она вылила воду в ведро, которое принесла из дома. Ведро было тяжелое, пальцы Амелии замерзли, она быстрее пошла к дому. Амелия совершенно не представляла, какое количество овсянки надо сыпать в воду, поэтому она бросила несколько горстей в котелок и залила водой, потом присела у огня и помешала смесь. Ничего особенного не происходило, и Амелия решила, пока каша сварится, можно еще принести воды для котла на улице. Ей очень хотелось скорее нагреть воду для ванны.
Несколько раз сходив к колодцу, Амелия вспомнила про кашу.
— О боже мой! — воскликнула она и побежала в дом. К этому времени дети уже встали и занимали места за столом.
— Что за ужасный запах? — спросила одна из старших девочек.
Заглянув в котелок, Амелия увидела грязно-коричневую бурлящую жижу, отвратительную на вид. В замешательстве она в спешке плеснула туда еще воды и снова помешала. В результате получились какие-то ошметки, плавающие в воде вперемешку с черными крупинками. К несчастью для Амелии, как раз в это время вошел Эван и с надеждой посмотрел на котел.
— Ну как, завтрак уже готов? — спросил он.
— Она… я пошла еще за водой и оставила кашу… а теперь она… — лепетала Амелия.
Эван подошел к котлу и заглянул внутрь. Его лицо приняло зловещее выражение. Он шагнул к ней навстречу.
— Мои дети не будут
— Нет. Я же сказала, что носила воду для ванны.
— Ванны? Кто собрался в ванну?
— Я… и мне…
Эван был зол.
— Ты еще не заслужила ванну, — закричал он.
Амелия собиралась сказать, что детям нужна ванна, так же как и ей, но Эван не предоставил ей такого шанса. «И потом, я же только что пережила кораблекрушение!» — хотела закричать в ответ Амелия. Ведь горячая ванна это не такая уж и большая привилегия. Слезы навернулись на глаза девушки.
— Я сделаю несколько лепешек. А ты иди и подои корову, чтобы дети смогли выпить теплого молока. И поторапливайся, — прогремел Эван.
Не говоря ни слова, Амелия взяла ведро и пошла к двери, опустив голову. Она слышала, что дети хихикают над ней, и чувствовала себя настоящим посмешищем. Ее неумение выполнить, казалось бы, простые поручения только служило доказательством того, что она никогда раньше не делала подобные вещи, но это ровным счетом ничего не значило для Эвана Финнли или его детей.
Когда Амелия подошла к корове и сквозь пелену слез начала разглядывать ее, та посмотрела на девушку большими карими глазами.
— Ты должна будешь помочь мне, — прошептала Амелия. — Я никогда раньше не делала этого.
Корова тихо замычала и продолжила жевать траву. Амелия была уверена, что корова ушла бы прочь, если бы на ее ногах не было пут.
— Ты забыла скамейку, — раздался тоненький детский голосок.
Амелия обернулась. Одна из самых меленьких девочек стояла за ней с маленькой скамейкой в руках.
— Тебе она будет нужна, — она протянула скамейку.
— Спасибо, — ответила Амелия, утирая слезы. — Как тебя зовут?
— Молли.
— Ты знаешь, как доить корову, Молли?
Малышка покачала головой.
— Я только что спрашивала корову, как это делать, но она ничего мне не подсказала.
Девочка удивленно заморгала.
— Коровы не разговаривают.
— Какая жалость, не правда ли? — пошутила Амелия.
Молли подошла к корове.
— Надо просто тянуть эти штуки. — Она показывала на соски на полном коровьем вымени.
