для прочтения. Нечего забивать им голову такой ерундой. Пусть читают, что хотят. Я собираюсь уходить из школы и прекращаю добиваться включения книг Семёна в программу.
Аркадия Христофоровна закашлялась, подавившись салом. Ее глаза округлились так, что самый маленький правнук Козелковой заплакал от страха и выбежал в соседнюю комнату.
— Я понимаю, что тебе трудно принять это… — начала оправдываться Шурочка.
Аркадия Христофоровна перебила:
— Невозможно! Нельзя опускать руки. Независимо от того, какое начальство в вашей школе и в ГорОНО, ты не должна отказываться от борьбы. Посмотри на своих шалопаев — они вырастут бескультурными, если их не заставлять читать настоящую литературу!
Шурочка оглянулась, заметила притаившегося за углом правнука Гошу, испугавшегося пожилой женщины, закутанной после бани в несколько платков и серую шаль; подошла, взяла его на руки и крепко прижала к себе:
— Все дети — хорошие. Семён тут ни при чем. Главное — чтобы была семья, и тогда они вырастут культурными, умными, добрыми.
— Как это Семён ни при чем, а, Шура? А его детские книги? А его книги про перевоспитавшихся хулиганов, которые стали моряками? Как их принимал народ! Как их цитировали! Сколько его приглашали на творческие встречи в детские лагеря и школы!
Шурочка кормила Гошу киселем и ничего не ответила Аркадии Христофоровне.
— Ты стала абсолютной деревенщиной. Я всегда говорила Семёну: нечего общаться с теми, кто вырос в хлеву и детей своих воспитал в хлеву! — зло выкрикнула Аркадия Христофоровна.
Шурочка опустила голову ниже и аккуратно вытерла Гоше рот. Она раскраснелась и готова была заплакать.
— Всю жизнь делаешь одолжение всяким бездарностям, а они тебе плюют в рожу! Ничему меня жизнь не научила! Натыкаюсь на одни и те же грабли раз за разом… — произнося это, Аркадия Христофоровна торопливо собирала по комнате вещи и одевалась, закалывала шаль, натягивала сапоги.
Прощаться не стали. В сенях громко хлопнула дверь. Кухня скромного загородного домика вновь засверкала от солнечных лучей и детских криков. В печи доспели новые пироги, самые вкусные и долгожданные — с брусникой…
Аркадия Христофоровна удалялась от запаха домашней выпечки, теряя по дороге полученное в доме Козелковых тепло.
«Там-то, впереди, будет главное, лучшее», — проговорила про себя, когда подошел рейсовый автобус.
Свободных мест не было. Аркадия Христофоровна строго посмотрела на молодых людей, сидящих в середине салона. Их равнодушный взгляд обжег Аркадию Христофоровну. От этого она болезненно поморщилась и отвернулась. После произошедшего в доме Козелковой не осталось сил на скандал.
Рядом стояла женщина с тремя сумками. Она осмотрела одного за другим сидящих пассажиров. Выбрала самую безобидную на вид девушку и смело обратилась к Аркадии Христофоровне:
— Смотри-ка, не глядит в нашу сторону. Будто нас тут нет! Будто она, сопля такая, совесть дома забыла!
Аркадия Христофоровна повернулась к девушке и произнесла слабым голосом пожилого, уставшего человека:
— Уступила бы место…
Женщина громко возмутилась:
— Как же! Уступит! Ждите, ага! Да она скорее… не знаю, что сделает, чем уступит место пожилому человеку! Они все такие!
Девушка, поняв, что речь идет о ней, очнулась от размышлений и стала исподлобья рассматривать женщину с сумками и бабушку в зеленом пальто. Обе это заметили.
— Не пялься! Глаза свои бесстыжие спрячь лучше, пока я их тебе не выколола! — сказала невпопад женщина с сумками.
Засмеялись парни откуда-то из конца салона. Аркадия Христофоровна, приняв их смех за ответ девушки, обрела смелость, чтобы сказать:
— Таких нельзя пускать в общественный транспорт. Пусть пешком ходят. Чтобы все знали, что это за тварь такая!
Девушка оказалась упрямой. Она молчала, как ни старались Аркадия Христофоровна и женщина с сумками раздразнить ее, заставить оправдаться или огрызнуться в ответ. Девушка с удивлением отметила про себя, что не собирается уступать место и совсем не в обиде на двух женщин.
Парень, сидящий рядом с ней, вдруг поднялся и сказал:
— Садитесь, пожалуйста!
Девушка схватила его за руку и заставила сесть обратно.
— Киндэрёнок, почему? Давай уступим им место, чтобы не вопили на весь автобус, а?
Девушка строго посмотрела на него и отвернулась к окну.
Два молодых человека, сидящих сзади, заговорили, тыча в них пальцем:
— Это парень и девушка, глянь-ка!
— Я понял, они вместе.
— Как он ее назвал?
— Прозвище, наверное.
— Почему бы им, действительно, не уступить место? Раз они вместе? Как раз два места.
— А нам тогда почему не уступить место? А?
— Нас не просили…
— Так и их не просили.
— Ну как же, эта старушенция и эта тетка сказали девушке…
— Они не просили. Сразу начали с оскорблений. Заткнись.
— Сам заткнись!
Потом, не сговариваясь, оба молодых человека поднялись с мест и прошли к выходу, бросив Аркадии Христофоровне через плечо:
— Можете садиться.
— В конце салона — два места.
Молодые люди вышли на ближайшей остановке.
«Там-то, впереди, будет главное, лучшее» — неожиданно громко пропела Аркадия Христофоровна, проходя в конец салона мимо девушки по прозвищу «Киндэрёнок» и ее друга.
№ 5. Двадцать сюрпризов
— Пора уже забыть про этот экзамен, Киндэрёнок!
— Тебе легко говорить. Это же не простой экзамен, а китайский! Первый в моей жизни! А я сдала его с третьего раза, в последний день дополнительной сессии, на тройку! Как последняя дура!
— Ну, не кричи… Смотри, что я тебе купил. Целую коробку!
— Ух ты, целую коробку!
— Да, целую коробку!
— Не может быть. Ты шутишь. Взял в магазине коробку, пустую, а внутрь положил бумажек… Ой, настоящие! Двадцать штук, как написано на коробке. Давай сыграем на мечту!
— Как это? Вытягивать по одному и смотреть, какая игрушка попадется внутри? И будто бы именно это ждет нас в будущем?
— Нет, это старый способ. Я придумала новый. Вытягиваем по одному…
— Ну, я же говорю!
— Да ты дослушай! Что попадется внутри — это прошлое. Прошлые мечты. Надо вспомнить, что
