явятся мятежники.
– О да, они явятся, – резко ответила Руфь. – Вопрос лишь в том, будут ли это шотландцы или Ферфаксы или, может, и те и другие сразу.
– Что ж, мы сможем устоять против них и утешить друг друга. У нас обеих в армии наши мужчины… сражаются и мой брат, и муж. Ты уже потеряла близкого человека: и понимаешь, что это такое.
Руфь снова посмотрела на нее и подумала как это странно, что Хиро выставляет в свою пользу тот самый аргумент, который, в глазах самой Руфи, как раз и был особенно сильным против нее. «У тебя есть муж, есть брат, есть ребенок. У тебя есть все, а у меня – ничего. Так с какой же стати я должна помогать тебе?» – подумала Руфь, но не произнесла этого вслух. Она вздохнула, раздраженная такой ситуацией, но в то же время понимала, что выбора у нее нет. Это были сын Кита и жена Кита, а то, что дорого для него, должно быть дорого и ей. И хотя это ранило ей сердце, словно удар бича, она должна дать кров Хромоножке и этому ребенку.
– Ты можешь остаться. Я пришлю к тебе Эллен, и она покажет, где вы будете спать. У кого-либо из твоих слуг есть оружие? Вы привезли какую-нибудь провизию?
– Мы захватили все, что у нас было из съестного, хотя и ё немного. Что же касается оружия… – Хиро покачала головой.
– Как я и ожидала, – проворчала Руфь. – Придется сделать все, что в наших силах. Может быть, они оставят нас в покое, когда узнают, что здесь только женщины, дети и старики.
И тут к ним подошла Эллен, плотно сжимавшая губы, чтобы не выдать насмешки.
– Тогда, мадам, остается надеяться, что сюда явится только армия Ферфакса, а то эти шотландцы – самые настоящие дикари, не ведающие жалости, – это уж каждому известно.
– Попридержи лучше язык за зубами, Эллен, – резко сказала Руфь. – И скажи Перри, чтобы он поглядел на этих слуг из Уотермилла и разобрался, способен ли кто-нибудь из них владеть оружием.
– Я могу стрелять из мушкета, – гордо произнес маленький Кит.
Эллен посмотрела на него с напускной суровостью.
– А мушкет у тебя есть, чтобы стрелять, петушок ты мой маленький? Боюсь, что нет, так что тебе придется делать то же, что и нам, – сидеть тихонько, когда придут мятежники.
Хиро вовремя покинула Уотермилл, поскольку уже на следующий день шотландцы добрались до реки Уз и при своем огромном опыте в инженерном деле навели понтонный мост для переправы точнехонько у излучины, как раз чуть повыше господского дома. Сам же дом стал удобным укрытием для солдат, которых оставили охранять этот мост. Они выломали дверь и поставили своих лошадей на первом этаже, сами же разместились наверху. Эти вести быстро долетели до Морлэнда и повергли тамошних слуг в состояние паники. Ведь Морлэнд был обнесен прочными стенами, окружен рвом, и именно поэтому шотландцы были просто обязаны атаковать их. Сумеют ли они выдержать их натиск? И как быть с этой еретичкой, женой молодого хозяина, и их слугами? Почти всем им очень хотелось попросить хозяина выставить эту компанию из дома немедленно, пока не стало слишком поздно, только у них не хватало смелости. Слуги не осмеливались теперь попросить об этом и госпожу, поскольку она в последнее время сделалась вспыльчивой и даже грубой. А потом наступил тот страшный день, когда Эдмунд со всем семейством сидел за обедом, но трапеза была прервана какой-то шумной суматохой снаружи и отчетливым звуком торопливо опускаемой решетки в крепостных воротах. Эдмунд вскочил на ноги и направился к двери, но как раз в этот миг она распахнулась и вбежала молоденькая служанка, которая вне себя от страха кричала:
– Хозяин, хозяин, они идут! Бесцеремонно оттолкнув ее в сторону, Эдмунд поспешил наружу, а Мэри- Эстер бросилась за ним. Пес вприпрыжку скакал за ней по пятам, лая от повисшего в воздухе напряжения. Во дворе их встретил Клемент, который должен был присматривать за всем происходящим.
– Идет какое-то войско, сэр, – доложил он, задыхаясь от бега, чего ему не приходилось делать вот уже лет пятнадцать. – Вооруженные люди, их, говорят, человек тридцать – сорок.
– Кто опустил решетку? – свирепо спросил Эдмунд, не обращая внимания на заявление Клемента.
– Я не знаю, сэр. Один из слуг, я полагаю.
– А кто отдал распоряжение?
– Так… никто, сэр, – Клемент явно был озадачен. – Я полагаю, что когда они увидели, как идет это войско…
И в этот самый момент послышался крик стоявшего на самом верху навесной башни. Этот крик передавали вниз, от человека к человеку, и вот он уже добрался до них.
– Это не шотландцы! Это йоркширское ополчение, и во главе их сэр Томас Ферфакс на своем белом коне.
Мэри-Эстер, почувствовав мгновенный прилив облегчения, взглянула на Эдмунда. Не шотландцы – старый враг, которого боялись сотни лет, – но такие же йоркширцы, как и они сами, ну а сэр Томас – он же их давний друг, человек учтивый и гуманный… Во всяком случае, не будет никаких жестокостей. Лицо Эдмунда, однако, оставалось непроницаемым.
– Поднять решетку, – спокойно скомандовал он Клементу.
У того так и отвисла челюсть.
– Но, сэр…
– Подними решетку, черт тебя подери, или прикажешь мне самому это делать? Поднимай, я тебе говорю!
Эдмунду никогда за всю свою жизнь не доводилось повторять ни одного указания, но только его неудержимый гнев в конце концов заставил Клемента отправиться выполнять распоряжение хозяина. Мэри-Эстер, окаменевшая от неверия и ужаса, подождала, пока уйдет управляющий, а потом спросила мужа:
– Эдмунд… разве ты не намерен сопротивляться? Он повернулся к ней так быстро и яростно, что она даже невольно вздрогнула.
