— Здравствуйте, миссис Уилсон, — тепло приветствовал он ее. — Рад видеть, что вы не изменились.
— О тебе такого не скажешь, паренек. Ты выглядишь очень вымотанным. Что тебе нужно, так это хорошенько выспаться и глотнуть свежего деревенского воздуха. Почему бы тебе не остаться пока на ферме с папой?
— Я бы с радостью, миссис Уилсон, но у меня важное дело в Брисбене, которое нельзя отложить. Мне надо быть там завтра. Так что утром первым делом придется ехать в Сидней, и оттуда самолетом домой.
Линда раздумывала, сказать ли родителям о смерти отца Роджера, но решила, что сейчас это будет, вряд ли уместно.
— Жаль, — сказала Рут. — Вы, молодые, не знаете, как коротка жизнь. Не тратьте ее на дела, которые не сделают вас счастливее. И не откладывайте на потом то, что должны были сделать много лет назад…
Линда могла лишь догадываться, что имеет в виду мать, но решила, что слова обращены непосредственно к Роджеру.
— Удары вроде того, что мне довелось выдержать, заставляют иначе смотреть на жизнь, — продолжала Рут. — Поэтому мы с папой собираемся поехать в отпуск, который откладывали долгие годы. Верно, папа?
— Конечно, мать. Черт с ними, с расходами. И с превышением кредита.
В этот момент вошла пожилая медсестра с постным лицом. Бюст ее вздымался как капитанский мостик. Она велела всем посетителям уходить, положив конец разговорам об отпуске и о растраченных жизнях…
— Миссис Уилсон необходим покой, — твердо заявила медсестра, когда отец Линды запротестовал. — И вас это касается, мистер Уилсон. Вам тоже надо отдохнуть.
— Все равно собак и скотину надо кормить, — напомнила ему Рут. — Может, увидимся вечером? — сказала она, вопросительно глядя на медсестру в надежде, что та даст разрешение.
Один лишь этот жест говорил, как сердечный приступ подорвал обычную уверенность Рут в себе. Она никогда и ни у кого не спрашивала разрешения, если намеревалась что-нибудь сделать. Впрочем, подумала Линда, эта старая Горгона с любого спесь собьет.
— Полагаю, вечером вы сможете принять посетителей, — последовало неохотное разрешение. — Но только на час или около того.
Линде не хотелось прощаться так скоро. Но в словах о покое был смысл. Да и отец выглядел усталым. Просто разбитым. Похоже, с того момента, как с матерью случился приступ, он даже толком не ел. За ним самим нужно было присматривать.
В этот момент Линда решила не возвращаться завтра в Сидней вместе с Роджером. Она останется на ферме и немного побудет с отцом. Школа не развалится из-за недельной отлучки консультанта, особенно в это время года. Через две недели начинались каникулы, но многие старшеклассники уже разъехались.
Вероятно, на следующей неделе ей придется вернуться, чтобы привести дела в порядок. И, раз уж так жизнь оборачивается, возможно, даже придется подать заявление об уходе с работы. Она понимала, что ей предстоит перебраться в Брисбен, если она станет любовницей Роджера. Хотя жить в Брисбене Линде совсем не хотелось, теперь, после всего что произошло, эти соображения не имели никакого значения. Она поедет с Роджером куда бы он ни направился, чтобы быть рядом, насколько это возможно. Вот и все.
— Почему бы тебе не отвезти папу домой, Дэн? — предложила она брату, когда они шли по больничному коридору. — Мы с Роджером купим что-нибудь поесть и приедем как можно скорее.
— Согласен, — резко ответил он. — Я чертовски голоден. Только не задерживайтесь!
Он зашагал прочь, всем своим видом показывая, что еще не простил им ужасное превращение в любовников.
— Я поговорю с ним, — сказал Роджер.
Линда вздохнула и покачала головой.
— Сомневаюсь, что это пойдет на пользу. Он очень на меня сердится.
— Нет, это он на меня рассердился. И тому есть причина.
Линда вопросительно посмотрела на Роджера.
— Тем летом, — коротко вздохнув, объяснил он, — после того как мы вернулись в университет, Дэн проявил фотографии, которые он сделал, пока я был на ферме. На снимках он увидел то, на что дома не обратил внимания: что мы с тобой… питаем нежные чувства друг к другу. Дэн обвинил меня в том, что я совратил тебя. Я пытался объяснить, что между нами ничего не было, но он словно сдвинулся на этом. И заявил, что убьет меня, если я когда-нибудь прикоснусь к тебе. Дэн без конца твердил, какая ты юная и невинная. Он убедил меня в том, что ты заслуживаешь лучшего, а такой порочный мерзавец, как я, недостоин тебя. Честно говоря, Линда, я согласился с ним. И до сих пор согласен. И ты тоже согласна. Вот почему ты не хочешь выйти за меня замуж.
Линда потупила взор, стараясь не расплакаться. Так вот что произошло много лет назад!..
— Но я не такой уж негодяй, каким Дэн изображал меня, — печально добавил Роджер. — Думаю, я небезнадежен и меня еще можно исправить. Надеюсь, еще не слишком поздно, — загадочно произнес он.
Линда посмотрела на него в замешательстве.
— Слишком поздно для чего?.. — Для того чтобы завоевать желанное, — тихо произнес Роджер, лаская ее потемневшим до глубокой синевы взглядом — Тебя, Линда! Я хочу тебя… — И его губы склонились к ее губам.
Линда уклонилась от поцелуя, испугавшись своих чувств, с которыми не могла бороться. Ведь она тоже хотела его — прямо сейчас, невзирая ни на что. Разве возможно испытывать подобное желание в такой ситуации? Прямо здесь, в больнице, где чуть дальше по коридору лежит ее больная мать? Ведь все, что он предлагает, — не более чем обещания, загадочные и, вероятно, пустые. Да разве что-нибудь исправит такого человека, как Роджер, гневно подумала она. Завтра он возвращается в Брисбен. В конечном счете, какие бы чувства он ни питал к ней, они явно недостаточно сильны, чтобы удержать его здесь, возле нее.
Несомненно, он привяжет ее к себе. До той поры, пока она не переберется в Брисбен на постоянное жительство, будут билеты на самолет, зарезервированные номера для романтических встреч. А она, безвольная дура, будет прилетать к нему и позволит бесстыдно собою пользоваться! Но, как, ни странно, эти мысли еще больше возбудили Линду.
В ее смехе было и раздражение, и горькое признание собственного безумия.
— Итак, ты получил все, что хотел, Роджер. Я уже согласна стать твоей. — Она не сказала «любовницей», поскольку в этом слове были оттенки, которые совсем ей не нравились. Слишком мало в нем было любви. Оно было бы уместней в деловом соглашении.
— Учти, я никогда не позволю тебе уйти от… — проворчал он, обнимая ее. — Неважно, от чего.
На этот раз его поцелуй был неизбежен и всепоглощающ. Когда, наконец, Роджер отпустил объятия, Линда вся трепетала — не только от желания.
Боже, что она наделала, безрассудно связавшись с Роджером? Она могла не тратить слов на признания в любви — он и так знал это. Все его поступки и слова выдавали это знание. Линде хотелось закричать, но вместо этого она обвила шею возлюбленного руками, яростно и властно отвечая на его поцелуй. Когда, наконец, она оторвалась от него, кровь в ее жилах бешено стучала.
— Не думай, что можешь унижать меня, раз я согласилась стать твоей возлюбленной. Ты будешь уважать меня или катись к дьяволу!
— Если я когда-нибудь обижу тебя, любовь моя, то с радостью туда отправлюсь!
Это обещание охладило пыл Линды. Будь она полной дурой, почти уверилась бы в том, что Роджер, в самом деле, любит ее. Здравый смысл, однако, подсказывал, что Роджер не способен на подобное чувство. Он рос без любви и женился, не зная истинной любви. Его влечение к Линде вовсе не означало, что он любит ее.
Но ведь она могла бы представить себе… Ведь, по-своему, он, конечно, любил ее. Хотел ее. По крайней мере, в этом она могла удостовериться. Если судить по прошлой ночи, он чертовски сильно хотел
