палец правой руки лежит на спусковом крючке М-16. Вот он я, говоришь сам себе, вот он я, с винтовкой, набитой патронами. Сколько патронов осталось в магазине? Сколько дней до ротации домой? Что же так много всего на мне понавешано? Где же они? И где же мои ноги?
Лицо. Лицо перемещается. Твое оружие наводится на него. Автоматическая винтовка М-16 содрогается. Лицо исчезает.
Не стоять.
И вдруг ты чувствуешь, что ноги больше не касаются земли, и спрашиваешь себя, что с тобой происходит. Твое тело расслабляется, потом застывает. Ты слышишь звук человеческого тела, которое взрывается, мерзкий звук, который издает человеческое тело, разрываемое металлом, летящим с огромной скоростью. Мигание картинок перед глазами замедляется, как на бракованной катушке в немом кино. Оружие уплывает из рук, и вдруг ты оказываешься один. И ты плывешь. Вверх. Вверх. Тебя вздымает стена из звуков. Картинки мигают быстрее и быстрее, и вдруг пленка рвется, и стена из звуков обрушивается на тебя – всепоглощающий, ужасающий грохот. Палуба, на которую ты падаешь – огромна. Ты сливаешься с землей. Твой бронежилет почти полностью смягчает удар. Твоя каска слетает с головы и вертится волчком. Ты лежишь на спине, раздавленный этим грохотом. Ты думаешь: я что, уже в раю?
– САНИТАРА. – доносится издалека чей-то голос. – САНИТАРА!
Ты лежишь на спине. Повсюду танцуют ботинки, все вокруг топча и круша. С неба валятся земляные глыбы и обломки камней, они залетают в рот, в глаза. Ты выплевываешь каменную крошку. Поднимаешь одну из рук. Ты стараешься сказать топочущим ботинкам: э, не наступите на меня.
Твои ладони горят. Твои ноги переломаны. Одной из рук ты ощупываешь себя, лицо, бедра, проверяешь, нет ли теплых, мокрых дырок в раздолбанном животе.
Твоя реакция на собственную смерть – не более чем чрезвычайно повышенное любопытство.
Рука прижимает тебя к земле. Тебе интересно, стоит ли попытаться что-то сделать по поводу переломанных ног. Ты думаешь о том, что, вероятно, у тебя нет никаких ног. На тебя обрушиваются тонны океанской воды, темной, холодной, населенной чудовищами. Руки тебя держат. Ты борешься. Ты выбрасываешь руки. Чьи-то сильные руки ощупывают твое тело в поисках повреждений.
– Ноги...
Ты выкашливаешь пауков.
Рядом с тобой на земле лежит морпех без головы – самое убедительное доказательство того, что раньше это был человек, а теперь двести фунтов изорванного, переломанного мяса. Морпех без головы лежит на спине. Лицо его снесено напрочь. Верхняя часть черепа оторвалась и сдвинута назад, внутри видны мягкие мозги. Челюстная кость и нижние зубы без повреждений. В руках морпеха без головы пулемет М-60, зажатый там навеки трупным окоченением. Палец на спусковом крючке. Его брезентовые ботинки заляпаны глиной.
Ты глядишь на засохшую глину на тропических ботинках морпеха без головы, и вдруг тебя поражает мысль о том, что его ноги так похожи на твои собственные.
Ты протягиваешь руку. Ты касаешься его руки.
Что-то жалит тебя в руку.
И вдруг ты ощущаешь страшную усталость. Тебе тяжело дышать из-за того, что столько бегал. Твое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно хочет прорваться
через тело наружу. Прямо через центр твоего сердца проходит звездообразное пулевое отверстие.
К тебе прикасаются руки, нежные руки. «Ты в порядке, голова кувшином. Не гоношись. Я Док Джей. Слышишь меня? Ты во мне не сомневайся, морпех. У меня руки волшебные».
«Нет» – говоришь, – Нет!' Ты пытаешься объяснить рукам, что часть тебя пропала без вести. Ты просишь руки найти эту пропавшую часть, ты не хочешь, чтобы ее
здесь забыли. Но ты не можешь говорить. Твой рот отказывается говорить.
И вот ты уже спишь. Ты доверяешь этим рукам, которые берут тебя и поднимают.
В одурманенном смертном сне ты видишь себя вербовочным плакатом, приколоченным к черной стене: КОРПУС МОРСКОЙ ПЕХОТЫ СОЗДАЕТ МУЖЧИН -
ТЕЛО – РАЗУМ – ДУХ.
Ты чувствуешь, что разламываешься на три части... слышишь незнакомые голоса...
– Что случилось? – говорит один из голосов в замешательстве и страхе. – Что случилось?
– Кто там?
– Что?
– Кто там?
– Я Разум. А ты...
– Так точно. Я его Тело. Мне плохо...
– Это страшно глупо и смешно, – влезает третий голос. – Этого не может быть.
– Кто это сказал? – вопрошает Разум. – Тело? Ты?
– Я это сказал, дурак. Можешь называть меня Дух.
Тело презрительно фыркает.
– Я никому из вас не верю.
Разум медленно говорит:
