случая она уложила волосы в компактную шишку; так она сразу сделалась серьезнее и будто бы старше. Впрочем, я не сомневался, что, как только мы отъедем достаточно далеко, она, поминая чересчур заботливого Джеррома, немедленно распустит их снова.
После недолгих раздумий и долгих споров с моей непокорной сестрицей, которая якобы всегда все знает лучше, мы двинулись к далекому Северному Лебяжьему озеру. Надо отметить, что никто и никогда не видел на этом озере ни лебедей, ни даже воробьев, а располагалось оно к юго-востоку от виллы; впрочем, человек, дававший названия географическим объектам в нашем Куполе обладал изрядным чувством юмора: холмик на самом юге территории назывался Большой Северной Грядой, а небольшой городок — Южным Солнцем, что и вовсе с трудом укладывалось в моей голове.
Если бы не Аластор, до сих пор путающийся в поводьях и стременах, мы давно бы уже пустились наперегонки; впрочем, ехать шагом по зелено-рыжему полю, щедро усыпанному великолепными синими колокольчиками и неуставными маками, оказалось не менее притягательно.
Что бы я ни говорил о нашей вилле и роде Фииншир, мне все же нравится это место, Северный Купол близ романтичной Венеры; что поделать, у моего отца все же есть вкус. Если виллу обставлял профессиональный дизайнер интерьеров, подготовивший для семьи полный проект за невозможно неприличную сумму, то сама территория стала воплощенной мечтой Главы Старшего Дома Фииншир.
Северный Купол — по-своему уникально место; все критики твердят, что подобное расходование ресурсов крайне нерентабельно, но моему отцу на это наплевать. Наши Купола образуют не полусферу, а нечто, весьма отдаленно напоминающее гантель: два шара с иллюзорным небом и дорога между ними с истинно марсианским пейзажем. Говорят, сады камней просветляют… что уж говорить о поверхности каменного астероида?..
Да, наша Корсария раньше была астероидом — до тех самых пор, пока в своем медленном комическом дрейфе не наткнулась на защитные космические сети. Какие-то непрофессиональные астронавты, вместо того, чтобы просто сбить ее с курса, по странному и почти невероятному стечению обстоятельств подарили Венере новый каменный спутник. Тогда-то Корсарию с аукциона и выкупил наш отец — он давно хотел перебраться подальше от Земли с ее 'охраняемой девственной природой и культурным наследием цивилизаций' (дошло до того, что на личном лайне там можно сесть только в шести местах, причем все они как-то подозрительно далеко и от Европы, и от Америки) и пыльной, заселенной сверх меры Луны.
Осваивали Корсарию шестнадцать лет. Никаких полезных ископаемых обнаружено не было; а единственное, и без того довольно бедное, месторождение алмазов, как потом выяснилось, пригрезилось геологу в отнюдь не вещем сне. В общем, все, что было здесь хорошего — потрясающие виды и скалы изумительной красоты. Словом, Центр Терраформирования принял заказ, и через четыре года упорных трудов и долгих словесных баталий с главой Дома Фииншир (переспорить его так никому и не удалось) наша семья переехала в недавно отстроенную виллу Северной Короны, еще напитанную запахами краски.
Мой отец решил сделать Корсарию 'двойным миром', объединив прекрасный, зеленый Северный Купол со старыми традициями аристократии и лошадьми и технологический Южный с небольшим городом, с огромными Гроздьями универсальных блоков, пиками бизнес-центров, воткнутыми в несуществующее небо, шумными яркими дорогами, светящимися вывесками и градообразующим предприятием — заводом по сборке корпусного харда Intel-tech четырнадцатой модели. И если в Южном Куполе город назывался Аст- таун Корсария, то для нас он навсегда остался Южным Солнцем, городом жарких песков и космических пейзажей.
Мой отец любил играть в симуляторы. И Марк тоже любит. Так у нас и появились все эти водопадики, озера, конезаводы, зеленые поля… настоящие космоаграрии — там, дальше, за Южным Куполом… а здесь — просто мечта и блажь сбрендившего от денег и власти Главы Дома Фииншир.
Впрочем, мне это даже нравится. Винкл просто слишком давно не видела других миров. А Аластор… ничего, привыкнет.
Аластор как раз оглядывал окружающие его степи; судя по его не до конца нормальному взгляду, если сейчас из-за поворота появится трамвай, он даже не удивится — зато я точно упаду с лошади.
Я потрепал длинную гриву Салюта, опасно перегнувшись чрез луку седла, и дал ему шенкелей, принуждая перейти на рысь. Все-таки верховая езда — отличный способ релаксации… хоть я и сомневаюсь, что Аластор со мной согласен.
К счастью для последнего, тряская пытка продолжалась недолго — из-за скалы-столба, сквозь камни которой пробивался папоротник, показалось наконец Лебяжье озеро — почти правильный круг с темно- синей от глубины, кристально-чистой водой, окольцованный неширокой полосой насыпного песка. Я, окончательно забыв, что являюсь младшим лордом Старшего Дома Фииншир, оплота чистокровных традиций древности, надеждой рода на будущность и процветание, с гиком спрыгнул с Салюта, дрожащими после езды руками стягивая с него седло и чересседельные сумки. Шелестящая вода манила к себе даже лошадей; впрочем, пускать их в озеро категорически воспрещалось. Поэтому я привязал обиженного Салюта в тени раскидистого дуба, развесил по кустам рубашку и джинсы, чтобы лошадиный дух хоть немного выветрился или пропекся на солнышке, а сам предался разврату, то есть, создав тучу брызг, нырнул в восхитительно прохладную для такого жаркого дня воду, — глубина здесь начиналась почти у самого берега.
…Когда мы, наконец, выбрались из зеленоватого от расплывающихся волос моей сестрицы озера, выяснилось, что дикие коты (собаки?..) не теряли времени даром: в опрометчиво брошенных мною на песок сумках нас ждали не пирожки с печенью, а горькое разочарование. Нетронутыми остались лишь крекеры в железной банке, загерметизированные шпроты (хотя что-то мне подсказывает, что пластупаковку все же стоит помыть…) и термос с холодным апельсиновым соком. Винкл подарила мне довольно угрожающий взгляд, отобрала нож и вскрыла рыбу с видом, словно я такой безответственный, что мне нельзя доверить даже простейшую операцию. Я покаянно молчал.
Потом мы ели крекеры… и воевали за шпроты… и пили сок из горла, потому что в верхнем стакане плавал одинокий кусочек буженины, а остальные мы не решились трогать… Потом Винкл пела песни, Аластор пытался подпевать, а я даже не пытался, потому что она любит мелодии со сложной гармонией, а меня обделили слухом… После очередного романса Ал предложил разжечь костер; к счастью, к этому моменту мы были еще недостаточно опьянены нашей прогулкой и вовремя его остановили, избежав полного вымокания в противопожарной пене…
Когда мы шли обратно к вилле, Винкл собирала в букет красные маки, а мы с Аластором почти дружественно беседовали обо всякой чепухе. Не такой уж он и зануда, кстати. Правда, поет плохо…
— Эта девушка, Винетт, — неуверенно произнес Аластор, поправляя ремень гитары на плече, — кто она?..
— Младшая сестра моего хорошего знакомого, — пожал плечами я, надеясь, что он не станет интересоваться подробностями. — Их семья уехала на Луну до октября, а он осталась здесь… знаешь, они с моей сестрой дружат больше пяти лет…
— Мне кажется, я где-то ее видел… — еще более неуверенно сказал он, вглядываясь в узкое лицо Винкл, скрытое зелеными прядями.
Я не сомневался, что они действительно встречались и раньше; впрочем, он вряд ли вспомнит младшую леди рода Фииншир, тогда еще брюнетку, мелькнувшую несколько раз на Приемах.
— Такая непосредственная девушка… Это зрелище в наше время сродни чуду.
Я молча кивнул, глупо улыбаясь; раньше мне отчего-то думалось, что я один ценю редкую красоту моей сестренки.
Всю дорогу до виллы я думал о странном интересе Аластора и о своей Винкл; признаться, под конец мои мысли мечтательно ушли совсем не в ту сторону.
…А дома нас ждал мой чересчур правильный гувернер и два параграфа третьего тома 'Политологии…' Верфшульца; при этом мой комп был бессердечно заблокирован и отключен от сети.
Оплот чистокровных традиций древности продолжал свое существование в привычном ритме, но сегодня это меня не пугало: уходя в свои комнаты, Аластор озорно мне подмигнул; я был уверен, что мы действительно поняли друг друга.
