– … Надеюсь, что Вы понимаете нас, как родителей?.. Ну, что Вы молчите?
– … Я, как собака, всё понимаю. Только говорить не смею. У меня, кроме матерных, никаких слов нет.
– Так, ребята! Завтра с утра работаете с Васькой. У меня школа для умственно отсталых. Им Снегурочка и аккомпаниатор не по карману. В три я вас заберу.
– Ёлка плакала сначала…
– А чего ты на этих дебилов подписался?
– Учительница моя первая попросила. Там для учителей место хлебное.
– Бросаешь, значит? А я, дура, ещё замуж за него собралась. А он бросает.
– Я в детстве тоже в космонавты собирался. А куда попал?
– Господи! Куда это я попал!?
– Белый танец! Дамы приглашают кавалеров!..
– Там где брошка – там перёд…
– Почему самые дебильные строчки запоминаются без усилий – раз и навсегда?
Кислотой не вытравишь. Как татуировка.
– Арноля – хороший кот!.. Хороший… Иди, малыш, перекуси. И мне тоже чего-нибудь неплохо.
Что у нас там, Арноля, в холодильнике? Ни хрена? Правильно.
А мы яишенку… А мы чаёк…Блин, сахар кончился… Когда купить?
– …Трусишка зайка серенький под ёлочкой торчал…
Костя припарковал машину за углом школы и, поминая недобрыми словами дворников, прошёл по снежному месиву к входу. Давно не был он в родной школе. Ох, давно. В коридоре прямо у входа висел всё то же портрет Ломоносова с приписанными внизу строчками – Дерзайте ныне ободрёны.. Сейчас, когда школа стала специализированной этот призыв к юным дебилам выглядел очень ободряюще. Костя потопал ногами, сбивая снег, и только стал подниматься по лестнице, как выпорхнула Ирина Кузминична – первая Костина учительница.
В мозгу тут же заиграло – Но каждый год мы в свой приходим класс… – но Костя выключил песню и пошёл здороваться.
Ирина Кузминична совсем не изменилась за эти четверть века – всё тот же кружевной воротничок, всё также коса-приплёт уложена венчиком.
– Костинька! Дорогой! – ласково запела она, и Костя чуть было не прослезился, да во время взял себя в руки – Спасибо, что пришёл. Как жена? Как детки?
– Я не женат, Ирина Кузминична, – порадовал её Костя и они пошли в свободный класс. Костя вынул из чемодана свои прибамбасы, открыл окно и, закурив, стал рассматривать себя в зеркало и размышлять – бороду наклеить, или обойдутся они и привязной. Клеить очень не хотелось, да и риск был, что наклейки от пота начнут отставать, и Костя решил, что обойдутся.
А Ирина Кузминична всё говорила и говорила. Говорила о том, что сейчас, когда стала спецшкола, работать намного выгодней – доплаты за то, за сё. И ответственности никакой. Сетовала на то, что комиссия присылает частенько здоровых детей, которым очень трудно. Пожаловалась, что у неё в пятом классе девочка забеременела и, что никто не знал, как быть. Она бы ещё много чего рассказала, но зазвонил звонок и слышно стало, что в актовый зал, который был расположен через коридор, стали собираться дети.
Ирина Кузминична тоже засобиралась и Костя посоветовал – Громче зовите. Я, как всегда, на третий вопль и выйду.
И третий вопль не заставил себя ждать.
Костя весь засветился от радости предстоящей встречи и вошёл в актовый зал.
Тарабанил заученные неизменные слова приветствия, оглядывая заодно «публику».
Дети с серьёзными личиками сидели на стульях, расставленных вдоль стен. Елка стояла в правом углу возле сцены. Строгим и заботливым взглядом наседок оглядывали своих подопечных стоящие там же у стен педагоги. Родителей не было. Костя попробовал наладить контакт и подошёл поздороваться к девочке с одутловатым лицом и мутными глазами. Однако, вопреки ожиданию, девочка здороваться не стала, а забилась в истерике, царапая себе лицо и неестественно выгибая спину. Налетели учителя. Костя понял, что дружба не состоялась, и, пока ревущий объект знакомства выносили в коридор, начал загадывать загадки. С этим делом тоже было хиловато. Детишки были серьёзны и непробиваемы. Только одна малышка, сидящая сразу у ёлки, копала в носу и блаженно улыбалась. Костя совсем уже было отчаялся, да вовремя сообразил – достал из мешка завалявшийся там мячик и устроил весёлую игру. Он бросал мячик сидящему ребёнку и тех, кому удавалось этот мячик поймать награждал конфетой.
Только разыгрались и сообразили что к чему, как учитель с испуганными глазами и перхотью на воротнике пиджака объявил концерт. Костю усадили на стул перед сценой и начались бессмертные снежинки, очень смешные по мнению постановщиков сценки и декламация неизменного стихотворения «Вот моя деревня…». В финале концерта задумчивая девочка из-под ёлки всё-таки отловила сопротивляющуюся козу и с возгласом – На! – поднесла эту козу Косте на кончике пальца. После благополучного обмена козы на конфету ничего уже не оставалось, как только раздать подарки.
Костя в отведённом под гримуборную классе разделся и развесил костюм для просушки. Странно, что Костя, казалось ничего не делая, был весь в поту.
Только закурил и глотнул кофейку из термоса, как появилась добрейшая Ирина Кузминична.
– Костенька, – вновь запела она, – ты ведь помнишь Наташеньку? Кажется, ты в неё влюблён был в пятом классе? Недавно прислала мне письмо. Живёт во Владивостоке, работает в школе. Муж бросил её с двумя детьми, но она – молодец – не хнычет. А Валя Заяц ходит капитаном. Как же ты – один? Друзья-то у
